— Как хочешь.
— А потом ты будешь меня целовать до самого отъезда.
— Да, и я постараюсь вернуться как можно раньше.
— Ты вернешься? — спросила она, странно посмотрев на меня.
— Конечно.
— Да, да, ты вернешься вечером, я буду тебя дожидаться, как всегда, и ты меня не разлюбишь, и мы будем все так же счастливы.
Все это она говорила прерывающимся голосом: ее угнетала все время какая-то тяжелая мысль, и я каждую минуту боялся, что она потеряет сознание.
— Послушай, — сказал я, — ты больна, я не могу тебя оставить в таком состоянии. Я напишу отцу, чтобы он меня не ждал.
— Нет, нет! — воскликнула она внезапно. — Не делай этого. Твой отец скажет, что я помешала тебе пойти к нему, когда он вызвал тебя. Нет, нет, ты должен пойти, ты должен! Я вовсе не больна, я чувствую себя прекрасно. Мне приснился дурной сон, и поэтому я проснулась в дурном настроении.
С той минуты Маргарита старалась казаться веселой. Она не плакала.
Когда наступил час моего отъезда, я поцеловал ее и спросил, не хочет ли она проводить меня до станции: я надеялся, что прогулка ее рассеет и пребывание на воздухе будет ей полезно. Кроме того, мне хотелось подольше побыть с ней.
Она согласилась, взяла пальто и пошла вместе с Наниной, чтобы не возвращаться одной.
Я несколько раз хотел вернуться с ней вместе домой. Но я надеялся скоро вернуться, боялся снова рассердить отца и сел в поезд.
— До вечера, — сказал я Маргарите, прощаясь с ней.
Она ничего не ответила.
Так один раз уже было. Однажды она мне ничего не ответила на подобную фразу, и, вы помните, граф Г. провел у нее ночь. Но это время было так далеко в прошлом, что оно как бы стерлось в моей памяти, и теперь я меньше всего боялся, что Маргарита меня обманет.
Приехав в Париж, я побежал к Прюданс и хотел ее попросить поехать к Маргарите, надеясь на ее болтливость и живость характера.
Я вошел без доклада и застал Прюданс за туалетом.
— Ах, — сказала она озабоченным голосом, — Маргарита тоже с вами?
— Нет.
— Как она себя чувствует?
— Она нездорова.
— Она не приедет?!
— Разве она должна была приехать?
Мадам Дювернуа покраснела и ответила мне несколько смущенно:
— Я хотела знать, не приедет ли и она, раз вы приехали в Париж.
— Нет.
Я смотрел на Прюданс: она опустила глаза, и на ее лице я читал опасение, что мой визит затянется слишком долго.
— Я хотел вас попросить, Прюданс, если вы свободны, поехать сегодня вечером к Маргарите. Вы поболтаете с ней и можете там переночевать. Я ее никогда не видел в таком состоянии, как сегодня, и боюсь, что она заболеет.
