Как и накануне, отца не было дома, но, уходя, он оставил мне записку:
«Если вы приедете сегодня со мной повидаться, подождите меня до четырех часов. Если я не вернусь к четырем, приходите завтра ко мне обедать: мне необходимо с вами поговорить».
Я подождал до назначенного часа. Отца не было. Я уехал.
Накануне Маргарита была печальна, в этот день она была лихорадочно возбуждена. Увидев меня, она бросилась мне на шею и долго плакала в моих объятиях.
Я спросил ее о причине этого неожиданного горя, взрыв которого меня испугал. Она мне не назвала никакой определенной причины и придумывала всевозможные отговорки, которые только может привести женщина, чтобы скрыть правду.
Когда она немного успокоилась, я рассказал ей о результатах поездки, потом показал письмо отца, обратив внимание на то, что мы могли его благоприятно истолковать.
Увидев это письмо и услышав мое толкование, она снова зарыдала. Я подозвал Нанину. Опасаясь нервного припадка, мы уложили в постель бедняжку, которая не переставая плакала и, крепко сжав мои руки, поминутно их целовала.
Я спросил Нанину, не получала ли Маргарита в мое отсутствие писем и не приходил ли кто-нибудь к ней, чтобы как-то объяснить ее состояние, но Нанина ответила мне, что никто не приходил и ничего не приносили. Для меня было ясно, что со вчерашнего дня произошло что-то важное, что Маргарита скрывала от меня.
Вечером она была немного спокойнее и, усадив меня у себя в ногах, снова начала уверять в своей любви. Потом она улыбнулась, но с усилием, потому что помимо ее воли слезы все время застилали ей глаза.
Я употребил все средства, чтобы заставить ее открыть истинную причину печали, но она все время давала уклончивые объяснения, о которых я вам уже говорил.
В конце концов она заснула у меня на руках, но тяжелым сном — он не дает успокоения, от него наливается усталостью все тело, — время от времени Маргарита вскрикивала, внезапно просыпалась и, убедившись, что я около нее, заставляла меня клясться в любви.
Я ничего не понимал в этих взрывах отчаяния, которые продолжались до утра. Под утро Маргарита забылась сном. Но этот отдых был непродолжителен. Часов в одиннадцать она проснулась и, увидев меня на ногах, воскликнула:
— Ты уже уходишь?
— Нет, — сказал я, взяв ее руку, — я хотел дать тебе поспать. Еще рано.
— Ты когда поедешь в Париж?
— В четыре часа.
— Так рано? А до тех пор ты останешься со мной?
— Конечно, как всегда.
— Какое счастье! Будем завтракать? — продолжала она с рассеянным видом.
