Кул открыл дверь купола и жестом пригласил инспектора войти.
Секунду подумав, Серегин решил, что в предложении Кула, пожалуй, есть свой резон. Смять колонию на РХ-183 – он не сомневался в этом, – не составит большого труда. Однако, Кул – противник, похоже, достаточно сильный и опытный, – вполне способен прилюдно разыграть сцену, про которую десантники потом будут рассказывать анекдоты.
– Оставайтесь здесь, – велел он десантникам и шагнул за порог.
Кул последовал за ним, прикрыв за собой дверь.
Лаваль откинул задний борт вездехода, и четверо десантников уселись на импровизированную скамейку.
В нескольких шагах от них неподвижно застыли три фигуры, облаченные в подвязанные красными веревками балахоны.
Мэй достал из-под заднего сиденья коробку с лимонадом и выдал каждому по банке.
– Эй, ребята, – окликнул Шагалов колонистов. – Угощайтесь.
Серые балахоны даже не шелохнулись.
Кабонга снял с головы пилотку и раскрутил ее на пальце.
– Не нравится мне здесь, – негромко произнес он.
– И что же конкретно тебе не нравится? – спросил Мэй.
– Все, – коротко и конкретно ответил Кабонга. – Например, их серые балахоны, под которыми запросто можно спрятать не то что парализатор, а даже небольшой трассер.
– Исключено. Планета безжизненная, а значит, оружие в колонию не поставляется.
– А для чего, по-твоему, существует контрабанда?
– Они только тебя и ждали, чтобы выпалить наконец из контрабандного трассера, – рассмеялся Шагалов.
– Смейся, – серьезно ответил Кабонга. – А мне все равно было бы спокойнее, если бы на мне была не парадка, а полевая форма с бронепластиковой подложкой.
Вернувшись к вечеру на корабль, Кийск первым встретил Кабонгу, который уже успел скинуть столь нелюбимую им парадку и теперь бегал по кораблю, раздражая взгляд инспектора, в продранных на коленях штанах и зеленой майке на узких лямках.
– Ну как, может быть, сегодня повторим? – шутливо толкнул он Кийска кулаком в плечо.
– Только не сегодня, – устало покачал головой Кийск.
Он так и не нашел пещеру с вездеходом. В ту ночь, когда они с Кивановым убегали со станции, дорогу выбирал Борис, но Кийску казалось, что он хорошо ее запомнил. Возможно, вход в пещеру засыпало обвалом.
Соглашаясь на предложение Штраггратерна, Кийск главным образом думал только о том, что наконец-то обретет свободу. Во время полета он наслаждался полученной свободой, не слишком задумываясь над тем, что ему предстоит. Теперь же он с полной отчетливостью сознавал, что если не найдет Лабиринт, то недели через две его свободе наступит конец. И у него не было абсолютно никаких идей, как вести поиски.
