Вот и думай, деревенский торговец, куда лучше податься – в Мраморный город, где рыночную пошлину и за три дня не окупить, или в Глиняный да Бамбуковый кварталы, в коих даже у всех жителей вместе взятых не наберется денег на твой товар.
Запахло гниющей тиной и нечистотами – отводной канал рядом. Обычно Косталан избегал ходить этой дорогой, пусть она и короче, но сегодня он хотел попасть домой пораньше. Кузнец пристроил тыквы поудобнее, задержал дыхание и перепрыгнул узкий каменный желоб с мутной, зеленоватой водой.
Жаль, «рейст-само» не видит этой красоты. Иначе сразу перестала бы причитать и торговаться с покупателем-скрягой. Живо бы сообразила, сколько здесь, в Глиняном квартале, таких, как он. Раз-два – и обчелся. Несколько младших подмастерьев с завода огненной смеси, портовые рабочие, помощники мелких чиновников – переписчики, курьеры, носильщики. В общем, все те, кому повезло работать на императора, да продлится вечно его правление!
Как и сам Косталан. Благодаря способностям к кузнечному делу, ему удалось подняться над обычным уровнем Глиняного квартала. Тяжелая, изматывающая, но все-таки интересная работа в императорских кузнях приносила ему треть серебряного чига, а то и больше! Хватало и на себя, и переправить десяток медяков родне с надежным человеком, и – с недавних пор – на Юнари.
Подумав о ней, Косталан улыбнулся. Разве можно сетовать на мир, горевать и причитать, когда она с ним? С ее появлением дом, выкупленный десяток оборотов назад у вдовы Набарги, как будто осветился изнутри, став нарядным и по-настоящему родным. Теперь кузнец торопился уйти с работы пораньше, зная, что дома его ждут, что Юнари считает мгновения до его прихода, волнуется, если он вдруг задерживается.
Но по дороге он видел непосильный труд соседей и друзей на заливных злаковых полях, что великанскими ступенями карабкаются на склоны холмов. И куда приходится доставлять на своем горбу каждую каплю воды. Видел, как измученные и усталые они сидят по вечерам перед своими домами, не в силах даже разговаривать. Кивок, вялое движение натруженного плеча вместо приветствия – вот и все общение.
Косталан очень хотел помочь им. Разве не его прозвали Хитроумным, после того, как он изобрел двойной сток для расплавленного металла? Разве не он вместе с мастером Хинновари нарисовали палитру каления железа? И не он ли, Косталан Манар-Гири, придумал охлаждать жерло бомбард раньше всего корпуса? Внешние слои бронзы остывали позднее, сжимая внутренние, словно в тисках, отчего орудие становилось устойчивее к разрыву. Правда, не все заготовки выдерживали неравномерное охлаждение, иногда ствол бомбарды трескался, разваливался на куски, и все приходилось начинать сызнова. Зато готовые орудия, скрепленные вдобавок коваными железными полосами, могли делать по сто, а то и по сто пятьдесят выстрелов, почти как лучшие солмаонские образцы. Из императорской канцелярии Косталану тогда прислали костяную пластинку с благодарностью и целый серебряный чиг премии!
