Со временем три камешка были пущены в дело – маленький зеленый использовался, как довольно большая голова змеи в кольце, другой – бежевый с черными вкраплениями – красовался в серебряной филиграни кулона, и третий – настоящий булыжник, серый и ничем не примечательный, – придавливал чертежи будущего дома в Подмосковье на подоконнике, чтоб их ветром не унесло. Остальные семь ящиков простояли нетронутыми, сколько я себя помню.
Но, несмотря на художественный беспорядок в квартире, тетя была чистоплотна до брезгливости. Ни при каких обстоятельствах она не надела бы новую вещь, не подвергнув ее тщательной стирке в нескольких водах. Посуда мылась сразу же после приема пищи хозяйственным мылом, затем долго и обильно споласкивалась, а потом опускалась в обезараживающий какой-то раствор и снова ополаскивалась – либо дистиллированной водой из аптеки, либо, на худой конец, ошпаривалась кипятком.
Когда бабушка № 1 взялась однажды помочь племяннице с варкой варенья, она чуть в обморок не упала, когда Лида после соответствующей вышеприведенной обработки пластмассовых крышек бросила их в кастрюлю с кипящей водой, а через три минуты вытащила половником нечто бесформенное – похожую на массу бледных поганок. Зоя Кузьминична не выдержала и обозвала ее стерильной заразой.
Тетя была одинока в том обыкновенном значении этого слова, когда оно употребляется для характеристики семейного положения – т.е. полгода назад ей стукнуло тридцать три года, а у нее не было ни мужа, ни детей, ни родных братьев, ни сестер. Родители ее к тому времени успели расстаться с жизнью и уйти в мир иной. Но, с другой стороны, одиночество ей только снилось в прекрасных снах, потому что и дома, и в ее просторной мастерской всегда был народ: друзья, подруги, коллеги, соратники. А также знакомые этих друзей, подруг, коллег и соратников. Все они приезжали из разных уголков страны, останавливались у нее, жили, уезжали, за ними прибывали другие – скульпторы, графики, маринисты, импрессионисты, ювелиры. Настоящий конвейер!
Когда мы с мамой появились на пороге ее дома и мне в нос ударил приятный запах корицы, восточных сладостей, старой деревянной мебели и увядших цветов, я увидела длинного темноволосого юношу:
– Вы от Сенечки?
– Нет, я сестра Лиды. Она дома?
– Конечно, конечно, проходите. Лида! Это к тебе! Очень красивая девушка с прелестным ребенком! – крикнул он. – Мальчик?
– Девочка, Дуняша.
– Матюша?! Что случилось? – В коридор вылетела стройная женщина в брючном костюме, с серыми, как мышиная шерстка, глазами и жидким «хвостом» до попы.
