– Нет, – покачала головой Гвен, пытаясь удержать в памяти образ Тони – прожженного сукина сына.
– Он сказал: «Я самый счастливый сукин сын на свете», а я ответил: «Уж это точно».
На миг перед ней возник прежний Тони, смеющийся, окутывающий, обволакивающий ее любовью и чувственностью, и Гвен попыталась оттолкнуть его, вернуться к позднему Тони. Отчаявшемуся, потому что галерея дышала на ладан, становившемуся все мрачнее, смеявшемуся все меньше, заставлявшему Тильду рисовать Скарлетов.
– Потрясающий был парень, – повторил Мейсон. – И создал потрясающую галерею.
– Да, – согласилась Гвен. – Здесь все записи восемьдесят восьмого. Именно в том году мы продали работы Скарлет.
– Превосходно! – обрадовался Мейсон, подвигая к себе папки. – Меня всегда интересовало, как живет галерея. Как это Тони все удается. Здание само по себе чего-то стоит, верно? Вложения в недвижимость – всегда самые предусмотрительные.
«Может, стоило отдать его кредиторам за долги? Или просто сжечь, освободив всех разом?» – подумала Гвен.
– А какие еще активы у галереи? – допытывался Мейсон. – Кроме здания и инвентарных описей?
– Э… никаких, – сконфуженно промямлила Гвен. – Картины сдаются на комиссию.
– А доброе имя? – удивился Мейсон.
– Ах да.
Доброе имя Гуднайтов.
– Боже, как я ему завидовал, – вздохнул Мейсон. – Его галерее. Его вечеринкам. Его обаянию. – И, улыбнувшись Гвен, добавил: – Его жене.
Клеа заерзала.
Гвен выдавила ответную улыбку и вспомнила, как Тони представлял ее незнакомым людям:
– Это моя жена, Гвенни.
Как-то ночью она раздраженно спросила его:
– Неужели нельзя хотя бы раз представить меня как Гвен?
Он ответил непонимающим взглядом.
– Я не сразу поверил известию о его смерти, – продолжал Мейсон. – Это казалось просто невозможным. Я послал открытку с соболезнованиями, но что тут можно было сказать?
– Чудесное было письмо, – заверила Гвен, совершенно не помня содержания. Слишком много их было, этих писем и открыток.
– Вы, наверное, так и не оправились после его смерти, – печально заметила Клеа, и оба удивленно уставились на нее. – Настоящая любовь всегда такая. – Она положила руку на рукав Мейсона, мечтательно улыбнулась ему, и тот просто онемел от изумления.
«Надеюсь, она хороша в постели», – подумала Гвен.
– Должно быть, трудно самой вести дела, – заметил Мейсон, открывая первую папку.
– У меня семья, – пояснила Гвен, стараясь выглядеть храброй. – А вот записи…
Часом позже Мейсон разочарованно спросил:
