Михал Палыч немного оживился.
- А оно будет?
Я мысленно досчитал до десяти.
- Когда-нибудь. Не сегодня.
В том-то и беда. Я совершенно не мог сказать, какой фокус выкинет Мучительница через секунду. Она была закрыта от меня, и я даже не понимал чем. Серость какая-то, бесформенная серость. Без единого проблеска.
Следующая фраза Трехпалыча и то лучше поддавалась прогнозированию. Хотя я никогда раньше не видел, чтобы он с кем-нибудь сюсюкал. Со мной так точно.
- Ничего-ничего. Сейчас наша красавица постарается… Сильносильно постарается, правда? А ты чего встал? Клади шар.
Я положил шар на подставку. Теперь он на три четверти торчал из отверстия. Но это продолжалось недолго.
Под мое заунывное «…и тридцать девять» желтая молния накрыла цель, и шарик с дробным стуком ударился о столешницу.
Михал Палыч подпрыгнул на месте от восторга.
- Пять миллиметров! - ликовал он. - А то и шесть! Я же говорил, она входит в силу! Ух ты, моя красавица!
Пожалуй, он расцеловал бы Мучительницу, если бы не риск остаться на всю жизнь с заячьей губой. Или сменить цвет глаз. А то и форму носа.
Я выудил шарик из отверстия в подставке и внимательно рассмотрел на фоне окна. На гладкой поверхности не было ни трещины, только в сердцевине, прежде прозрачной, переливалась тонкая цветная паутинка.
- Смотрите, там как будто радуга, - сказал я.
- Отлично. - Не думаю, что шеф меня расслышал. - Сделай крупный план, отметь в журнале и приготовь все для следующего эксперимента. Кстати, который там?
- Не помню.
- Не ври!
- Сорок восьмой, - буркнул я.
- Эксперимент номер сорок восемь, - объявил он в камеру. - Изменение цвета. Или формы. Достань два кубика.
- Дерево или пластик?
- Пластик. Сиреневый и… зеленый.
- Она не любит зеленый.
- Она не любит зануд.
- Тогда сами доставайте, - огрызнулся я. - Или Сашку позовите. Он лаборант, ему…
Седая бровь саркастически изогнулась.
- А ты чем лучше?
«Действительно, - подумал я, - чем? Если все, на что я способен, это считать секунды, взвешивать граммы и отмеривать миллиметры. Получается, ничем».
И - подчинился.
Эксперимент по превращению цветных кубиков в какие-то серые обмылки с закругленными краями утомил меня. Я напомнил шефу, что следующий номер сорок девять, и отпросился на полчасика - подышать. Михал Палыч отпустил меня с легким сердцем, обозвав всего лишь ренегатом. Думаю, он не скучал по мне. Пирамидки, кубики и шарики заняли внимание шефа целиком. Он даже не курил с утра. То есть пару раз, забывшись, вытаскивал из кармана мятую пачку, но, поглядев с умилением на свою новую любимицу, убирал обратно.
