– Подскажу, – отвечал тот после недолгой паузы.
– Ну и как?
– Переживи Бенита.
– Пережить? Как это? Чтобы он откинул копыта прежде меня? Ну и задачка! Правда, у него язва, и венерическими заболеваниями он мучился. Но он вполне протянет ещё лет двадцать.
– Переживи, – повторил Философ. – Одолей его жизнь своею.
Постум не ответил. И никто не ответил. Тишина воцарившаяся в триклинии, сделалась тягостной, густой, как сироп.
– Пережить… – повторил вновь император задумчиво. – Помнится, я пытался когда-то это сделать. Мальчишкой хотел спасти Курция. Отменить закон об оскорблении Величия. И проиграл. Я так испугался и так расстроился, что описался прямо в курии. Помню, тога сделалась сначала нестерпимо горячей, а потом ледяной. Так и до сих пор – все лёд и холод, а на самом деле всего лишь моча. Потом, помню, мы бежали куда-то. Я и какой-то гвардеец. Потом кого-то убили. Или это было до? Кажется, убили мою няньку. А вот Бенит точно пережил и её, и меня, будто переехал колёсами своего бронированного авто. Потом тоже занятно. Я скакал под дождём на бешеном жеребце и едва не разбил себе голову – это было в Паннонии. Один человек спас меня. И пообещал рассказать и научить, как сделать то, о чем говоришь сейчас ты, Философ. Но меня увезли в Рим, а он не посмел последовать за мной. Он бросил меня и не научил. Сказал, что он заключил договор, по которому не имеет права вернуться в Рим. Так что я не могу пережить Бенита, но могу поиздеваться над ним, умирая.
– Не надо так печально, – попросила Туллия. – А то я заплачу. Мы все умрём за тебя, Август. Все до единого. И ты знаешь.
– Умрём, – подтвердила Хлоя. – Ты купил наши жизни по много раз.
Крот молча кивнул, подтверждая договор.
– А ты готов умереть за меня, Философ? – насмешливо спросил Постум.
– Да, – не задумываясь, отвечал Философ.
Маргарита в изумлении глянула на своего соседа.
– А я не собираюсь за него умирать! Потому что ты, Август, жалкий комедиант.
Все захохотали. Торжественная и трагическая ткань разговора мгновенно распалась – смех убил её.
– А я и не надеялся на такую честь! – засмеялся Август в ответ.
– Я говорю серьёзно! – Маргарита и сама понимала, что выбрала ненужный тон. Но какой тон должен быть в такой компании? Она вообще не бывала на молодёжных пирушках, сидела дома с книгами и пожилыми родителями. И вот теперь постоянно кого-то задевала и говорила невпопад. И замечала это, и злилась на себя и на других.
– Не надо спорить о козлиной шерсти
