Николай настроил приемник на волну «Авто Радио», которое исправно вещало о пробках на столичных улицах.
— Я сам порой в студию звоню, — сказал он. — Сообщаю: «На улице Космонавтов открыт канализационный люк. Как бы чего не вылетело. Или не влетело».
— Большой общественник... — хмуро обронил Джеб.
Кок объехал пробку на Малой Дмитровке через Настасьинский переулок. Перед поворотом на Тверскую остановил машину и кивнул в сторону Пушкинской площади.
— Тебе налево, Джеб. Двигай через подземку, там до «Одалиски» пара шагов. Там торгуют женскими шмотками, если ты не знал.
Возле стеклянных дверей магазина Блинкова встречал высокий человек лет тридцати, одетый в короткую коричневую дубленку. Они обменялись рукопожатиями. Флотский майор представился:
— Вадим.
Джеб не стал называть себя по имени. Он бросил на ходу:
— Потолкаюсь в магазине.
Черкасенко проводил его мрачным взглядом.
Войдя в помещение, Блинков расстегнул куртку. Магазин оказался небольшим, по типу двух смежных помещений. В дальнем, отгороженном желтой пограничной лентой на стойках, находилась касса, столик с журналами, на обложках которых красовалась новая прима российского телевидения Заворотнюк, рекламирующая товары «Одалиски». В глубине этой секции находились примерочные кабинки, к ним выстроилась очередь.
Джеб снял с полки кофточку и подозвал молоденькую продавщицу:
— Ваш размер? Мне нужен сорок четвертый.
— Да, мне она будет впору.
Не проморгать бы Ольгу, думал Блинков, не представляя, как она выглядит. Образ студентки второго курса вылетел из головы, в памяти остался лишь ее сильный хрипловатый голос.
В магазине громко звучала радиоверсия хита «Энигмы» «Реки убеждения». Музыка этой группы всегда действовала на Джеба магически, унося в неизведанные миры, рождая фантастические образы, перекликаясь с жизнью самого Джеба. Он из названий песен мог сложить повесть о себе: он стучал в «запрещенные двери», плыл по «рекам убеждения», почти всегда чувствовал себя «молчаливым воином». Он понимал «принципы страсти» — делай то, что ты чувствуешь, вот и все.
И следовал этому совету на протяжении многих лет.
Под эту музыку произошла удивительная вещь. Кто-то тронул Джеба за рукав, хрипловатый голос назвал его по имени. С языка парня едва не сорвалось банальное: «Ты ничуть не изменилась». Оказалось, он всегда хранил в памяти образ Ольги. Как в библиотеке: потерялась лишь карточка, а книга всегда была на полке.
— Вижу, твоя жена миниатюрная женщина, — Ольга указала глазами на кофточку в руках Блинкова.
