– А чего мы там делать будем? На реке?
Я не ответил, решив отомстить Мамайкиной. Мамайкина смотрела по сторонам, потом достала телефон и стала проверять сеть. Сеть ушла. Мамайкина испугалась сильнее.
Мы выехали на берег заводи. В месте впадения заводи в реку сидели ребята с удочками, как всегда. Я подкатил к ним. Народ забыл про поплавки и уставился на машину. Я опустил стекло, высунул наружу локоть, затем высунулся наружу сам, втянул прохладный воздух, спросил лениво:
– Э, мужики, как клев?
Рыбаки не ответили. Я с тщеславным удовольствием отметил, что они меня узнали и легко шокированы, почувствовал себя слегка отомщенным.
– На что бычага идет? – снова спросил я. – Опять на изюм?
– На изюм... – ответили сразу несколько ребят.
– Ясно... – равнодушно протянул я. – Ну, бывайте, мужики. Через недельку забегу, лады?
– Лады... – ответили рыболовы.
Я поднял стекло, даванул по газу и повел джип обратно, через пятнадцать минут мы были возле дома Мамайкиной.
И там меня ожидал приятный сюрприз. На скамеечке в окружении гипсовых собак и гипсовых гномов с трубами сидела парочка. Шнобель и Лазерова. Парочка умильно облизывала сахарные петушки, что весьма меня удивило – такие петушки в последний раз я видел в городе Темрюке во время путешествия к Черному морю. Впрочем, Лазерова славилась своими кулинарными умениями, не исключено, что петушков она намастерила сама.
Мамайкина выбралась из машины, достала зеркальце и принялась прихорашиваться. Шнобеля и Лазерову она будто не замечала.
Я тоже выпрыгнул из машины, мрачно плюнул на вечнозеленый газон и так просто, безо всяких кочевряг, подошел к этим голубкам.
– Привет, – сказал я и уселся рядом на скамейку. – Леденцом угостите?
– Те чего, батрак машину наконец выдал? – спросил Шнобель с завистью.
– Не, – вяло поморщился я. – Просто... А вы тут давно гниете?
– Давно. – Лазерова с завистью разглядывала Мамайкину, до сих пор прихорашивавшуюся возле джипа. – А это правда машина твоего папы?
– Угу, – невнимательно кивнул я. – Леденец-то дайте...
Лазерова выдала мне леденец.
– Вкус детства, – сказал я и откусил у петушка голову.
Мамайкина перестала прихорашиваться и присоединилась к нашей компании.
– А мы тут прокатились, – зевнула она. – Как твое здоровье, Носов?
– Мое здоровье? – не понял Шнобель. – Так... голова чего-то болит...
– А, – сокрушенно кивнула Мамайкина, – понятно...
Мамайкина поглядела на сидящую возле Лазерову. Заметила ее.
