Еще слышалась стрельба и не появились пока раненые, фельдшер Долгов разжег рядом с палаткой, в которой устроена была перевязочная, костер. И начал таскать из ближней рощицы сушняк, которого там имелось почему-то в огромном количестве. На Долгова смотрели с недоумением: зачем нужен костер в разгар пусть и не жаркого, но и не шибко холодного августовского дня? Однако он-то как раз оказался прав, этот фельдшер, уже набравшийся опыта войны. Первое, что испытывает раненый, это, конечно, боль. А потом – озноб, мучительный озноб от потери крови, и желание согреться.
Раненые подтягивались, и вот уже весь медицинский персонал передового пункта занялся перевязкой. Однако у мужчин, не слишком набивших руку в качестве сестер милосердия, работа продвигалась довольно медленно. Раненые постепенно накапливались, и им приходилось ожидать очереди. Они толпились у костра, стараясь хоть немного обогреться. У фельдшера Долгова, который этот костер развел, несмотря на скрытые насмешки коллег, было теперь довольное и гордое выражение лица.
– Варвара Савельевна, – подошел он к Варе, словно она была старшей по званию. – Пока еще их в поезде накормят… Чаю бы им вскипятить, а?
О чае никто не подумал… Подошла дрезина с санитарами, которые должны были забрать первых раненых и отвезти их к поезду. Варя на минутку выбралась из палатки и, высоко держа окровавленные руки, добежала до дрезины, велела санитарам с обратным рейсом привезти большой бидон горячего чая, а также взять на кухне побольше хлеба.
Спустя полчаса или сорок минут дрезина вернулась, горячего чая и белого хлеба раненым было предложено вдоволь, теперь в ожидании перевязки они могли согреться как следует. Варе даже показалось, что на лицах тех, кто теперь входил в палатку, уже не такое унылое и страдальческое выражение.
Предпочтение в очереди на перевязку отдавалось, само собой, тяжелым раненым. Легкие и не претендовали на это, терпеливо ожидая своей очереди.
Дрезины явно не хватало, и к перевязочному пункту подошли еще три санитарные повозки и даже автомобиль. «Ну ладно, повозки, предположим, в деревне мобилизовали, – обматывая бинтом, слой за слоем, чью-то изувеченную шрапнелью ногу, подумала Варя. – Но где она взяла автомобили?!»
Она – это старшая сестра санитарного поезда Елизавета Васильевна Ковалевская…
Да, загадочная особа! Сестра милосердная (Кауфманской общины) из военного госпиталя города Х., куда попала после окончания боевых действий в Маньчжурии, она упорно молчит о своем прошлом, а уж при случайном упоминании Волги и Энска вовсе замыкается в себе, хотя Варя видела, как внимательно вслушивается она во все разговоры, которые время от времени ведут, вспоминая места родные, сестра Савельева и фельдшер Долгов – ведь они оба из Энска, оба волгари.
