Да, воистину дом Андреева – гнездо разврата, приют отверженных «сабанов» и «жиганов»…
Пошли дальше. За стенкой истово тянул сиплый, со срывами, голос:
Ах, зачем эта ночь
Так была хороша?
Не болела бы грудь,
Не страдала б душа!
Охтин послушал, послушал, потом покачал головой, как бы сожалея, что принужден прервать солиста, и постучал. Никто не откликнулся, слух переписчиков порадовал второй куплет романса:
Полюбил я ее,
Полюбил горячо,
А она на любовь
Смотрит так холодно!
Смотритель буркнул:
– Эх, господа вы, господа! – и так шарахнул кулаками, что где-то заорали младенцы, аж в три голоса.
Зато песня стихла.
– Кто там?
– Счетчики.
– Какие еще?! Вот как выйду да дам раз?а, – предупреждающе прорычал за дверью чей-то внушительный бас.
– Не фордыбачь, казенные переписчики обход делают.
Тот же немилосердный запах ударил в лицо – денатурат, только еще сдобренный брагою.
Растрепанные женщины слезали с коек и сидели в сорочках, спустив ноги. Тускло горела в голубоватом чаду железной печи лампа, мелькали бликами обнаженные тела, вырисовывались тощие испитые фигуры и таяли, исчезая в тени или вновь вырисовываясь на странном дрожащем фоне.
Молодая, тонкая станом женщина сползла с нар, пошла к дверям, отворачиваясь.
Шурка вздрогнул… что-то знакомое было в милом очерке лица, в потупленных глазах.
И тут он услышал, как ахнула Станислава Станиславовна. Повернул голову и увидел, куда она смотрит.
На полу, сложившись вместе головами, раскинув в стороны ноги, «звездой» спали человек шесть парней лет по пятнадцати, а между ними лежала полуприкрытая рубашонкой девочка лет двенадцати.
Станислава Станиславовна шарахнулась за дверь. Охтин и смотритель этого не заметили, но Шурка, мигом про все забыв, ринулся следом.
Она стояла, зажав глаза руками, бормотала что-то по-польски.
– Я сейчас позову смотрителя, чтобы вас вывели, – то ли с нежностью, то ли с ненавистью сказал Шурка. Как будто что-то переломилось меж ними в ту минуту, когда увидели опоганенное девчоночье тело…
Переломилось – и уже не срастется.
Странная тоска коснулась сердца, черная тень промелькнула в глазах… Шурка не сразу понял, что это по стене проскользнула тень быстро приближающейся фигуры. Чьи-то руки стиснули его плечи.
Станислава Станиславовна ахнула – ее испуганное лицо с открытым ртом было последним, что Шурка увидел. Нечто темное, зловонное упало на голову, лишило дыхания. Руки ему заломили за спину, рванули так, что чуть не выворотили из плеч, сшибли с ног, ударили под ребра раз и другой… Шурка задохнулся от боли… Смутно почувствовал, что его подняли и поволокли куда-то.
