– Времени у меня столько, что я никуда не спешу, – отозвался грешник. – А что до твоих слов, так Минос запретил нам этим заниматься.
– Думаю, сегодня он сделает исключение.
Вампир сделал вид, что задумался, а распорядитель принялся нервно теребить в лапах книгу. Даже зубастый крылан на плече Франсуаз проснулся и стал тревожно озираться по сторонам.
– Не нравится мне все это, – сказал наконец Минос и от волнения даже выронил посох. – Знаете, что было в прошлый раз? Мне пришлось вызывать импов, чтобы вытаскивать кости со дна лавового потока. И то половина скелета успела сгореть.
Франсуаз презрительно фыркнула.
– Речь идет обо мне, Минос, – напомнила она. По всей видимости, распорядитель не был уверен, что это очень уж сильный аргумент.
– Любимое развлечение тех, кто отбывает наказание в преисподней, – пояснил я, – Они помнят все то, что произошло с ними наверху. И время от времени кто-нибудь спускается к ним за ответами.
– И тогда они играют в рулетку, – подтвердил Минос. – Спрашивающий должен пройти какое-нибудь испытание – и, соглашаясь, он еще не знает, куда его отправят. Мы давно запретили эту игру, но…
Он развел лапами, давая понять, что до тех пор, пока находятся столь несознательные существа, как мы, администрация ни за что не может нести ответственности.
– А когда мы пройдем испытание, он точно ответит на наш вопрос? – поинтересовался Марат.
– Ему придется, – ответил я. – Нарушит слово хоть раз – и больше никто не станет участвовать в этой игре. Другие грешники ему этого не простят.
– Тогда нам придется согласиться, – сказал Марат. Вампир засмеялся.
– И мы должны это переплыть? – спросил Марат Чис-Гирей, глядя на серые буруны, вспенивающиеся над мутным потоком.
– Вряд ли, – ответил я. – Если, конечно, вы не хотите остаться здесь навсегда.
– Это поток страданий, – произнесла Франсуаз. – Миллионы капель человеческих мук просачиваются в преисподнюю через земную твердь, чтобы слиться в эту реку. Тот, кто упадет в нее, уже не сможет выбраться на поверхность.
– Иоахим Владек знал, какое условие нам поставить, – пробормотал я.
Убогие островки лавовых образований то здесь, то там выглядывали на поверхности реки. Даже они не мерцали глубоким оранжевым цветом, и искры не поднимались над их поверхностью, как повсюду вокруг.
В то же время это значило, что по ним можно шагать.
– Сколько успел пройти тот римский легионер? – осведомился я, подходя к краю берега.
– Шестнадцать вешек, – ответила Франсуаз. – Там, на семнадцатой, торчит обломок его копья.
