Но взять Панфилова было не так-то просто. Сам он догадался, что сопротивление при аресте усугубит его вину, но его верные помощники Левшин и Захарский не стали утруждать себя сомнениями. Они ворвались в кабинет, растолкали начальство, раскидали омоновцев и встали, закрыв собой Марка Илларионовича.
– Это что такое? – в яростном недоумении вскричал Сагальцев.
– А то, что нельзя со мной силой, – надменно усмехнулся Панфилов.
И смиренно добавил:
– Я сам... Только без наручников...
Он сам пошел к машине, сам сел в салон, позволил омоновцам взять себя в живые клещи. Его привезли в город, заперли в камере предварительного заключения.
– Завтра поговорим, – сказал на прощание Сагальцев. – На трезвую голову. И с прокурором...
Панфилов не нашел ничего лучшего, чем отдать все имевшиеся при нем деньги дежурному милиционеру. Взамен он получил бутылку дешевого коньяка и мертвецки пил в течение всего вечера и ночи.
Проснулся он утром в состоянии жесткого похмелья. Напился холодной воды из-под крана, умылся, снова лег. В голове каша, все равно, где он, что с ним... Сагальцев появился ближе к обеду, сам зашел к нему в камеру. В глазах недоумение, замешанное на страхе и досаде.
– Что-то неважно выглядите, Марк Илларионович, – глядя куда-то в сторону, принужденно сказал он.
– Ничего, бывало и хуже.
– Зря вы так.
– Что зря?
– С Грецким так сурово обошлись. На Аллу наговорили... Ну было у нас с ней, так, эпизод...
– Но ведь было. А вы смерть мужа ее на самоубийство списали...
– Я не списывал... Следователь счел нужным... И вообще...
– Что вообще?
– Приношу вам свои извинения, – с нажимом на собственную гордость сказал Сагальцев.
– Извинения принимаю, но после холодного пива.
– Лучше перетерпеть, работа у вас.
– Может, мне лучше отгул взять? – усмехнулся Панфилов.
– Как хотите, – пожал плечами полковник. – В принципе, Костромской на месте, можно обойтись и без вашего присутствия. И бригада тоже на месте...
– Бригада?
– Да, оперативно-следственная...
– Что-то я вас не очень понимаю.
– Я, если честно, тоже... Алла... Гражданка Максютова погибла...
– Когда? – встрепенулся капитан.
– По всей видимости, ночью. Утром пришла горничная, обнаружила труп...
– Вот тебе и омут, – в мрачном раздумье изрек Панфилов. – Вот тебе и черти... Я в Серебровку поеду. Но пивка все равно возьму...
Левшин и Захарский ждали его у входа. Эту ночь они тоже провели во временном изоляторе, откуда их также вытянула неведомая сила. И «Нива» уже здесь.
