Зарубежный криминальный роман - Бевис Винтер, Дейвид Гудис

На стеклянной двери моей конторы золотыми готическими буквами выведено «Крэг — частное сыскное агентство», но те, на чьих согбенных спинах лежат все горести мира, никогда, наверное, не читали словарной статьи на слово «сыск». Если бы я согласился взять на себя даже малую толику тех дел, которые мне стремятся навязать, я лишил бы хлеба целую команду психиатров, врачей и священников.

Пусть у тебя самые ограниченные способности, но после нескольких лет такой работы, как у меня, когда беспрерывно имеешь дело с несчастьями представителей рода человеческого, ты — одно из двух — либо станешь опытным физиономистом, либо свихнешься.

Однако женщина, сидевшая в то утро в моем кабинете, поставила меня в тупик: даже моя золотоволосая секретарша с фиалковыми глазами, которой ничего не стоит за каких-нибудь десять секунд и с расстояния двадцати шагов классифицировать любую особу своего пола, не знала, что и думать. Посетительнице было лет двадцать пять — тридцать, но ее платье казалось с плеча какой-нибудь старой девы тремя десятилетиями старше. Коричневый балахон был застегнут под самое горло, а длинные рукава закрывали запястья. Под подбородком торчала отвратительная брошь, напоминавшая деталь конской сбруи, в которую вставлен осколок стекла. Шляпа была, наверное, образца 1926 года, какой-то перевернутый дурацкий колпак с обрубленной верхушкой, украшенный перьями райской птицы, которую ощипали, должно быть, во время линьки. Туфли она выбрала без каблуков, с квадратными носками, отчего ступни казались широкими и безобразными. Кроме этого, она напялила на себя горжетку — из искусственного меха, сшитую, надо думать, из двух прикроватных ковриков. Короче говоря, весь ее облик вызывал в памяти силуэт провинциальной старой девы образца прошлых десятилетий.

Однако, когда она положила ногу на ногу и юбка поднялась, я увидел, что даже толстые шерстяные чулки не могут скрыть пропорциональных породистых икр и изящных лодыжек. За очками в массивной пластмассовой оправе два живых карих глаза спокойно и проницательно смотрели на меня. Я не смог разглядеть ни малейшего следа косметики, кожа была молодой и свежей. К такому лицу не шли, конечно же, ни очки в тяжелой оправе, ни растрепанные рыжие кудельки, ни эта доисторическая шляпа.

Я понял, что не могу оценить мою клиентку: кто знает, каковы ее финансовые возможности? Я уже совсем было собрался отнести ее к когорте неимущих поэтесс, как вдруг она заявила, ничуть не смутившись: