Продавщица, необъятная тетка весом под тонну, отложила газету и с тяжелым вздохом осведомилась:
— Чево хотите?
— Водички попить, — приветливо улыбнулась я, изо всех сил пытаясь расположить к себе бабу.
— Какую тебе?
— Минералку, если можно.
— Не держу такое в магазине.
— Почему?
— Кто ж ее тут покупать станет? Вода в колодце есть забесплатно! Если очень пить хочешь, возьми-ка кружку да ступай во двор, зачерпни из ведра, — разрешила бабища.
Я последовала ее совету. Несмотря на жару, вода оказалась ледяной, и у меня заломило зубы.
Вернувшись назад, я спросила:
— Кружечку помыть?
— Так поставь.
— Неудобно, потом чаю захотите, а посуда грязная.
— Ха! Дала бы я тебе свою чашку! Это общая, из нее все пьют.
У меня мгновенно возникло желание схватить зубную щетку, но осуществить задуманное было нереально, оставалось лишь злиться на себя за то, что не взяла одноразовую посуду.
— Ты просто так мимо ехала? — продолжала расспросы торговка.
Ответить я не успела. В лавчонку ввалился мужик и заорал:
— Почему?
— По кочану.
— Понял, — кивнул дядька, — после шести, значит.
Оглушительно топая, он ушел, Зина оперлась о прилавок.
— Дело у вас какое? Или просто гуляете?
Я округлила глаза.
— Ну.., в общем, в двух словах и не рассказать.
На лице Зинаиды появилось выражение детского восторга.
— Я никуда не тороплюсь, — заверила меня она, — времени до усрачки.
— Скажите, вы давно в Грызове живете?
— Родилась тут.
— Всех, наверное, знаете.
— А как же, — подбоченилась Зина.
— Может, вспомните, не пропадали ли у кого дети?
Девочка-подросток?
Зина усмехнулась:
— А тебе зачем?
— Надо.
— Ишь какая! Я рассказывай, а она рот на замок!
Сначала сама говори!
Я навалилась на доску, разделявшую нас с Зиной, и, понизив голос, спросила:
— Тайны хранить умеешь? Никому не разболтаешь?
Зинаида постучала большим кулаком по подушкообразной груди:
— Могила!
И тут в магазинчик ввалилась баба, черноволосая, тощая, похожая на потрепанную ворону. Мы мгновенно замолчали.
Блестя глазами, бабенка прогундосила:
— Зинк! Хлеб есть?
— Неа, приходи, Таньк, в ужин.
— Ага, понятно, — кивнула Таня, но не ушла.
Она принялась медленно ходить вдоль прилавков, вздыхать, одергивать застиранный ситцевый халат и чесать голову. Затем вытащила из кармана потертый кошелек и стала перебирать монетки.
— Шла бы ты домой, — не вытерпела Зина, — булки после шести привезут.
— Ага.
— Ступай.
— Уж и постоять нельзя. Да вы болтайте себе, — разрешила Таня, — я не слушаю совсем.
Зина подмигнула мне и сказала:
