– Может быть, тебе надеть платье? – предложил я. – Если не подойдут вещи Шейлы, то Динины могут вполне сгодиться.
– Нет, спасибо, – ответила она. – Я поплыву обратно.
– Тут ей пришла голову какая-то мысль. – А кто такая Дина?
– Моя сестра.
Я просто напоминал ей. Она должна была знать про Дину.
Но она не знала. Это было четко написано на ее удивленном лице.
Тут пришел мой черед поражаться. Как она могла знать все и не подозревать о существовании Дины?
Я снова принялся задавать вопросы.
– Ты ничего не знала про Дину? Даже не подозревала о ее существовании? И в тоже время тебе было известно, что Джота войдет в мой кабинет ровно в 15. 10.
– Ты в этом уверен?
– Но Грег то точно знал. И ты хотела встретиться с ним… и пришла очень даже вовремя.
– Расскажи мне о Дине.
– А тебе известно что-нибудь о моей матери?
– Да. Она, кажется, больна чем-то?
– Ну, это можно назвать и так.
– А Дина?
– Тоже больна – если пользоваться твоими словами.
Хорошенькая, здоровая и спокойная. Но по развитию – она ребенок. И ребенком останется.
– Интересно.
– Что ты хочешь этим сказать?
Она села на диван, подобрав под себя ноги.
– Ты ведь совсем здоров – в этом смысле.
– Если даже и нет, я очень надеюсь, что это не заметно со стороны. Но у нас с Шейлой нет детей.
– Почему же?
– Не прикидывайся.
– Я думаю, что ты ошибаешься. Твои дети должны быть совершенно нормальными.
– А их дети?
Она пожала плечами.
– Ты ведь знаешь разницу между наследственностью и влиянием окружающей среды. Если среда, болезнь или другие внешние причины привели к безумию твоей матери…
– Этого не может быть.
Почему же?
– Из-за Дины.
Она расспросила меня о моей матери, Дине и мне самом – коротко, но довольно тщательно.
Наконец, она улыбнулась, и на этот раз ее улыбка была более теплой.
– Я знаю, что ты жалеешь себя, Вэл, – заявила Миранда. – Это видно. Только вот я не знала, что у тебя имеются достаточно серьезные причины для этого.
– Причины?
– Ну, конечно. Даже если ты не занимался психологией, ты не можешь не знать, что жалость к себе ведет к самоуничтожению. Если у всех две ноги, а у тебя только одна – это плохо, но жалость к себе только ухудшает положение.
– Спасибо за науку, – мрачно поблагодарил я.
Она улыбнулась.
– Не делай этого, – сказала она. – Это самозащита.
Ты выстраиваешь перед собой барьер. В этом нет никакой необходимости, потому что я не пытаюсь заниматься с тобой психоанализом…
– А что же интересно ты сейчас делаешь?
* * *
Она встала и начала ходить по комнате. Я старался не смотреть на нее, потому что Миранда производила на меня такое же впечатление, как на семнадцатилетнего мальчишку, год просидевшего в одиночной камере. И в тоже время, я не мог не смотреть на нее.
