— И я даже больше тебе скажу, — каким-то наитьем Дженева поняла, по ком текут эти слёзы, и храбро набросилась и на эту беду, — если всё это задумал Эрниверн, то у вас с Тэиршеном ещё всё может наладиться. Ты же не знаешь, почему он так решил поступить… Да и вообще, как именно он собирался поступить. Может, всё у вас ещё и разъяснится, и всё на самом деле окажется не так страшно, как сейчас тебе кажется…
Заворожённая Гражена даже шагнула поближе к источнику этого льющегося на рану бальзама — чуть не забравшись вслед за Дженевой под стол, куда той пришлось нырнуть за как назло залетевшей в самое труднодоступное место застежкой.
— Ты… ты и вправду так думаешь?
— Вам обязательно надо будет… и как она туда попала!… надо будет поговорить и разобраться во всём этом, — донёсся снизу сдавленный голос Дженевы.
— Ты думаешь?… - девушка даже не заметила, как погрузилась в манящий поток картин "как оно могло бы быть", каждая из которых всё более и более снимала с него обвинение в предательстве. Может, оно и вправду не всё так страшно, как сейчас кажется? Встретиться с ним — и наверняка всё разъяснится.
Эта мысль показалась ей настолько важной, что губы зашептали вслед ей:
— Встретиться с ним…
Но недаром же говорят — думай, о чём просить богов, а то ведь они могут и исполнить просьбу.
— Ты здесь?! А я везде ищу тебя!
Медленно-медленно, упираясь обеими руками о столешницу, Гражена повернулась на такой знакомый голос.
У входа стоял Тэиршен и обрадовано улыбался ей.
— Пошли скорей! Время!…
…Пройдут годы, многое забудется, а воспоминание об этой встрече будет заставлять Гражену тоскливо вздрагивать и жалеть, что память нельзя отстирать, подобно испачкавшемуся платью. Она многое бы отдала, лишь бы забыть о том, как мгновенно рухнули её воля, гордость, ум, смелость — как раз в тот момент, когда они были так ей нужны, чтобы защитить свои достоинство и честь. На самом деле Гражена просто оказалась между двумя противоположными страстями — между привычно вспыхнувшим радостным желанием броситься к любимому и не менее привычным импульсом сжечь в своём гневе того, кто оскорбил её самолюбие! О, она могла бы сделать и то, и другое — но только не вместе! Эти две стихии, равные по силе, яростно схлестнулись в ней, зашлись в неистовом круговороте — и мгновенно в своём противоборстве сожгли все её силы и волю, так что на всё остальное их, увы, больше не осталось. И теперь Гражена в настоящем ступоре упиралась обеими руками о стол и страшно боялась сделать лишнее движение, словно от этого она бы тут же упала без чувств…
