– Абсолютно, – сказал Вадик.
– А где предыдущие двадцать?
– За шкафом, под кроватью… Места у меня маловато.
– Да-а… – снова протянул Илья. – С композицией ты наворочал… Но это дело хозяйское. Отнесем на своеобразие манеры. А вот в рефлексах ты ошибся серьезно, тут уж тебя никакое своеобразие не оправдает.
– Согласен. Если смотреть так, то это ошибка. Но она же стоит не правильно.
– Чего? – нахмурился Илья.
Вадик, млея, перевернул картину. Андрей увидел те же сто человек, только вверх ногами. Вряд ли рисунок мог от этого что-то выиграть. Вдобавок Андрею не нравились туманные разговоры про «рефлекс». Это напоминало о бригадире.
– Невозможно… – выдавил Илья. Он был ошарашен.
– Если повернуть обратно, то ничего не найдешь. Хочешь убедиться? – сказал Вадик, переворачивая картину обратно.
Андрей молча пожал плечами. На его вкус, так было лучше. Люди не должны стоять на голове.
– Да… – произнес Илья скорее подавленно, чем восхищенно. – Кто тебя учил?
– Никто. Жизнь.
– Я не буду говорить, что ты гений… – начал он.
– И не говори…
– Но где твои выставки? Это должно быть доступно всем!
– Выставки?! – хмыкнул Вадик. – Ты с луны свалился! Какие у чера выставки? Мне даже в блоке их проводить запретили, я во дворе хотел… Спасибо, кисти не отнимают. А так – кто в гости придет, тот и посмотрит. Да это и не нужно никому.
– Даже во дворе не разрешили?! – возмутился Илья, но что-то вспомнил и осекся. – Вот сволочи… – буркнул он.
Вадик продемонстрировал Илье остальные работы, с первой по двадцатую. Андрея эти номера сбивали с толку, он бы предпочел, чтоб картины имели нормальные названия. Минут через сорок он откровенно заскучал.
Илья, напротив, все больше возбуждался. Под конец он уже не стоял, а нервно расхаживал по комнате, тревожа соседей своими возгласами.
У Вадика они пробыли до самого вечера. Новоиспеченные приятели обменялись сетевыми адресами, при этом Вадик сказал, что будет рад видеть Илью в любое время. Сам Андрей от него ничего подобного не слышал.
– Здорово ты в картинах разбираешься… – молвил он, садясь в лифт.
Илья щелкнул по кнопке и лукаво улыбнулся.
– Как же мне не разбираться? Я их ворую с шестнадцати лет. Воровал, раньше. Тебя это напрягает?
– Меня ваши «рефлексы» бесят. Я Вадика люблю и уважаю… но зачем вы картины вверх тормашками смотрели?
– Не знаю… наверно, я не смогу объяснить. Ну, вот представь себе добро. Добро в принципе, как образ.
– Ну, представил, – сказал Андрей, хотя это была не правда.
