Загон - Евгений Александрович Прошкин

Барсик был в настроении, сегодня он ел гораздо лучше.

Андрей раскрутил вентиль до упора и навис над прозрачным колпаком. Темная пена в цилиндрическом баке ворочалась и толкалась, словно кого-то подгоняла. Это напоминало очередь за бесплатным супом и одновременно – сам суп, который варят дети из листьев и песка. Пена бурлила, выплескивала на позолоченные стенки какие-то комья и ввинчивалась в центр – туда, где, по представлениям Андрея, у Барсика был рот.

Эльза Васильевна не обманывала: воронка в баке закручивалась против часовой стрелки. Андрей обошел стеклянный колпак и обнаружил, что от места наблюдения ничего не зависит. Откуда ни смотри – везде получится против часовой. Раньше это ему и в голову не приходило.

Убедившись, что Барсик справляется, Андрей взялся за четвертую ручку. Четвертую трубу, резервную, он открывал редко, и вентиль успел закиснуть. Для того чтобы его сдвинуть, Андрею пришлось дернуть изо всех сил.

Загустевшая пробка туго выдавилась из горловины и, плюхнувшись в супчик, раскидала по стенкам бурые кляксы. Андрей отшатнулся и, хотя кляксы остались на внутренней поверхности колпака, машинально огладил лицо – кажется, не забрызгало. Стекло стеклом, а умыться Барсиковой пищей было бы неприятно.

– Эй, Белкин! – крикнула в ухе таблетка радио. – Белкин, что у тебя?

– Ничего, – буркнул Андрей. – Нормально все.

– Где ж нормально? – опять крикнул Чумаков. Он редко говорил тихо и еще реже называл людей по именам. – Какой нормально, когда у меня давление падает!

– Я четвертый канал запустил.

– А чудовище не подавится? Думаешь, сожрет?

– Думаю, съест, – холодно ответил Андрей.

– Ну, гляди… значит, сожрет? – Бригадир уловил его обиду и не отказал себе в радости обидеть Андрея еще раз. – Значит, у твоего гада аппетит прорезался? Это магнитные бури. Монстр их чует.

– Вам виднее.

– Чи-во-о?! – с угрозой протянул Чумаков.

– У вас образование, статус высокий, – невозмутимо сказал Андрей. – А я что?.. Я так…

– Статус, верно, – с достоинством заметил бригадир. – У тебя сколько в этом месяце?

– Семьдесят пять баллов.

– В прошлом больше было, а? – спросил он якобы сочувственно.

– Было, – покорно отозвался Андрей. – А теперь меньше.

– Опускаешься, Белкин. На самое дно опускаешься.

– Опускаюсь, – подтвердил он и кивнул, как будто бригадир находился не в аппаратной, а здесь, в одной камере с Барсиком.

– Ну, то-то. Не нарывайся, Белкин.

Сделав длинную воспитательную паузу. Чумаков дал «отбой», но прежде чем отключить микрофон, сказал по обыкновению громко: