Дни, последовавшие за тем памятным полуночным застольем, были до краев заполнены службой. Кривая преступности падала медленно. Людей не хватало, зато заявлений от населения и подзатыльников от вышестоящего начальства – хоть отбавляй. Маньковский чаще ночевал в горотделе, чем в гостинице. Зубной порошок, мыло, бритва и полотенце – вечные спутники холостяцкой жизни – постоянно лежали в шкафу, а у дежурного всегда стоял наготове кипяток. И все же в суете служебной не забыл Александр Иосифович о странном художнике. По горячим следам отправил служебный запрос относительно Перловского в Симферополь. Попросил коллег внимательно разобраться.
И вот – пришел ответ из Симферополя.
В нем сообщалось, что художник Перловский действительно был задержан по подозрению в связях с фашистами. Проверкой, однако, установлена несостоятельность обвинения. Более того, подтверждался арест Степана Яковлевича гестаповцами. И то, что он подвергался пыткам, и то, что покушался на самоубийство.
Маньковский откинулся на спину стула. Он был ошеломлен: как же так, давно доказана непричастность человека к связям с оккупантами, а он находится в положении домашнего ареста, подневольного работника. Удивительно! Но еще более поразился майор, когда дочитал письмо. В нем черным по белому указывалось, что все, о чем сообщалось начальнику милиции, давно известно… начальнику Ялтинского ОНКГБ. Вот такой фокус.
Первым порывом Маньковского было немедленно связаться с Сатовым. И он уже начал набирать номер его телефона, когда дверь кабинета отворилась, и в ее проеме показалась фигура милицейского старшины. В присутствии постороннего вести конфиденциальный разговор с начальником службы госбезопасности представлялось Александру Иосифовичу, по крайней мере, неуместным. И он с явным оттенком нетерпения сказал вошедшему:
– Слушаю вас, Акимов.
Старый служака нервно одергивал гимнастерку и переминался с ноги на ногу, явно не зная, с чего бы начать свой доклад начальнику: уж больно щекотливым ему казалось дело, с которым он пришел. Видя замешательство подчиненного, майор подбодрил:
– Да ты проходи к столу и выкладывай, с чем пришел. Провинился, что ли?
– Никак нет, – встрепенулся старшина. – Когда от вас, товарищ майор, поступил сигнал о непорядке на пляже, товарищ Петухов, то есть дежурный, дал мне команду пойти и выяснить, что к чему. Я, знамо дело, поспешил на бережок. Да и как не спешить, коли сама жена подполковника Сатова подверглась, так сказать, оскорблению… – Старшина откашлялся.
