Зобин поддакнул:
– Куда как плохо. Вот я и пришел… – капитан замялся, ища формулировку поточнее, чтобы еще более не вывести из себя грозно го руководителя, и в то же время ясно выразить свое беспокойство, – с неприятностями, – наконец выдавил он.
– Что еще за неприятности?
– Снова наш Меньковский мудрит. Дескать, по делу Султанова-инженера нет доказательств. Требует нового расследования.
– Гнать пора в шею твоего Маньковского. Интеллигент вшивый, слюнтяй. Ручки замарать боится. Ну так определим его на такую работу, где душа у него копотью покроется. Подготовь приказ о временном откомандировании его в распоряжение коменданта внутренней тюрьмы, там людей не хватает. А потом посмотрим, что делать с этим хлюпиком.
Маньковский услышал, как возле подъезда остановилась пролетка, хлопнула парадная дверь, раздались четкие удары каблуков о железные ступени лестницы. Так ходят военные. Александр крикнул Тане, находившейся на кухне:
– Ну вот, за мной посылают. Опять работать ночью… – И поспешил впустить не очень-то желанного гостя. Однако в проеме вместо посыльного стоял улыбающийся Сатов. В руках у него были бутылка портвейна и букет прекрасных чайных роз.
– Не ждал небось? Вот узнал адрес и решил навестить товарища по несчастью. Ведь сам приглашал. – От Николая исходил кисловатый запах дешевого вина.
«Успел уже где-то перехватить», – подумал Александр и, пропуская гостя в квартиру, поинтересовался все же:
– По какому такому несчастью?
– В нашем секретно-политическом отделе местные секреты быстро становятся достоянием всех. Прослышал, что тебя переводят куда-то. Злые языки говорят – подальше от следствия. А меня, понимаешь ли, тоже от дела отстранили. Вот и подумал, почему бы нам по столь гнусному факту не пропустить по рюмашке.
С этими словами Сатов шагнул к столу и водрузил в центре его бутылку.
– А где же хозяюшка наша распрекрасная!
– Здесь, – тихо произнесла появившаяся в этот момент Татьяна.
– Примите, мадам, сей скромный букет как знак моего преклонения перед вашей неземной красотой. – Младший лейтенант щелкнул по-гусарски каблуками и резко наклонил голову вниз.
– Да будет вам, Николай, присаживайтесь к столу, а я соображу что-нибудь на закуску. За розы спасибо, это мои любимые цветы.
Едва Татьяна скрылась на кухне, Сатов плюхнулся на стул и хозяйским жестом пригласил Александра последовать его примеру.
– Понимаешь ли, Маньковский, чепуха какая-то получается. То ругают, что ударишь арестованного, то требуют выбивать из него, что нужно. Попробовал, опять не так – нам, дескать, мертвые в кабинетах не нужны, за это – трибунал. Так как же все-таки: бить или не бить? Вот какой гамлетовский вопрос стоит.
