— Э-э, да это же Миитэрэй. Здорово, огоннер.
В этих местах каждый знал Дмитрия Тимофеевича Кейметинова, которого все называли Миитэрэйэм Кэймэтином. Всю жизнь Миитэрэй водил по горам и тайге геологические экспедиции, и здесь, на Севере, пожалуй, без его участия не было открыто ни одного крупного месторождения золота или олова. Состарившись, Кейметинов поселился на прииске, жил тихо и неприметно, тоскуя о давних походах.
— Здорово, — ответил старик, и Семён Максимович услышал, какое у него тяжёлое дыхание.
— Дед Миитэрэй, ты только сейчас поступил в больницу?
— Давно лежу, — махнул рукой старик. — Желудок замучил. Но всё равно, однако, скоро выпишусь.
— А сейчас куда идёшь?
— Сюда велено идти.
— Зачем?
— Полина, поторопись, — крикнула медсестра, и Нартахов краем глаза увидел Полину Сидоровну, катящую носилки на колёсах.
Сестра и санитарка сняли с Нартахова одеяло и накрыли им носилки.
— Приподнимись-ка, — Полина Сидоровна взялась за подушку.
— Куда вы меня? — забеспокоился Нартахов. — Я что-то ничего не пойму.
— А тут и понимать нечего, — покровительственно объявила Люда, — мы вас переводим в палату.
— На его место, что ли? — начал догадываться Семён Максимович. — А он куда? — Нартахов показал на старика.
— Куда, куда. На ваше место.
— Почему? — повысил голос Нартахов.
— Распоряжение главного врача. Полина, ты почему стоишь? — Увидев, что Нартахов держит подушку, строго сказала: — Больной, нам некогда вести беседы с вами.
— Я хочу знать, зачем и почему меня переводят на другое место?
— Вот человек, — недовольно заворчал старик Кейметинов. — Тут и знать нечего. Там, где я лежал, — лучшая в больнице палата. Всего четыре койки. Мне, что ли, старику, там лежать? Тебе поправляться быстрей надо, а мне спешить теперь некуда. Давай, Сэмэн, не держи людей.
— Никуда я не пойду, — возмутился Нартахов. — И отдайте моё одеяло.
— Я выполняю распоряжение главного врача, — как можно мягче сказала медсестра, услышав в голосе Нартахова раздражение. — Ведь вы же не хотите, чтобы мне дали выговор?
— Выговора вам не будет, — заверил Нартахов. — Вы просто скажете, что больной, то есть я, категорически отказался переезжать.
— Да ты что?! — удивился старик Кейметинов. — Ты что капризничаешь, как ребёнок? Или хочешь, чтобы тебя все стали упрашивать?
— Послушай-ка, дед Миитэрэй, вернись в свою палату. Здесь, в коридоре, пол, однако, холодный.
— Как я пойду, если меня сюда привели? В больнице не всё делается по желанию больного.
