они были бедной колониальной окраиной, поставляющей богатому центру (факультету) переработанное сырье (первокурсников), дабы профессура, не утруждаясь черной работой, свободно занималась феминистской теорией и постколониальной литературой.
Нельсон выделялся среди них, как стивенсоновский белый бродяга на островах Тихого океана. Он тоже преподавал литературную композицию, но он был не их, пришлый, — не потому что мужчина, а потому что неудачник. Как все угнетенные народы, женщины из программы литературной композиции презирали колонизаторов, опустившихся до уровня туземцев, даже больше, чем колонизаторов вообще. Взгляды, которые бросали в Нельсона, были остры, как копья.
Перед учебной частью Нельсон набрал в грудь воздуха и, расправив плечи, прошел мимо тусклой кофеварки и древнего ручного ротапринта. За дверью в крошечной каморке помещалась Линда Прозерпина, заведующая программой литературной композиции, субтильная, до срока поседевшая женщина с огромными глазами и кожей бледной, как лунный свет. Она сидела перед заваленным бумагами столом — одна рука подпирает лоб, в другой сигарета — и просматривала ведомости с оценками, которые преподавателям выставляют студенты. Во взгляде, устремленном на компьютерные распечатки, читалась такая тоска, будто все в этой и прошлой жизни видено не одну тысячу раз. Не глядя, Линда стряхнула пепел в полную бычков пепельницу. Курить в здании университета строжайше запрещалось/но здесь, где день не отличался от ночи, заведующая программой литкомпозиции могла делать, что ей угодно.
— Линда! — с чувством воскликнул Нельсон. — Можно вас на минуточку?
Очень медленно Линда подняла холодные, блеклые глаза.
— Нельсон, — неторопливо ответила она. — Я слышала, вы нас покидаете.
Это был вежливый эвфемизм для «вас выперли». Даже здесь, в Подземном царстве, блюли условности. Нельсон мутился, однако продолжал улыбаться.
— Нам понадобится ваша кабинка, — продолжала Линдa. — Как вы думаете, когда вы сможете ее освободить?
Палец у Нельсона горел. Условности условностями, но никаких иллюзий.
— Вообще-то у меня нет кабинки. У меня по-прежнему кабинет на третьем этаже.
— Ах да. — Линда сморгнула. Кабинет Нельсона был в мире живых и не представлял для нее ни малейшего интереса. — Что у вас с рукой?
Нельсон пустил в ход домашнюю заготовку.
— Порезался, когда брился. — Он чуть шире растянул губы. В пальце пульсировала боль.
— Ясно. — Линда выпустила серое облачко. — Я думала, вы поцапались с Антони.
