— Йах, Бичкен! — Шовшур подскакал поближе, осаживая вороного у самого костра. — Сабля не заржавела?
На эту шутку, ставшую обычной, Бичкен не обижался.
— Не заржавеет, — ухмыльнулся он. — У меня не заржавеет! А вот затупится может. Йах!
— И не жалко тебе ее?
— Ой, жалко, Шовшур, ой, жалко. Ничего, я ее потом оселком полечу. Еще спасибо скажет!
Шовшур-аскер захохотал, показывая молодым пример лихости и задора, и поскакал дальше. Парни не знали, что этот обмен шутками стал для друживших с детства аскеров своеобразным ритуалом перед боем.
— Хорошо, хорошо! Молодцы! Саарын-Тойон видит вас с Небес. Он гордится вами!
Довольные похвалой предводителя, аскеры удвоили старания. Хотя куда уж больше? И так скоро стрелы закончатся. Ведь они в набег шли пару сел разграбить, пощекотать оседлых острой сабелькой, а не укрепленный город штурмовать.
Поэтому Шовшур направил коня прямиком к грозинчанам.
Кривоплечий Владзик Переступа кособочился в седле, поигрывая плетью. Его драгуны особого волнения не проявляли — чувствовалась выучка опытных воинов. Мржек и вовсе застыл в седле, как истукан. Даже глаза закрыл. Так и хочется кулаком в бок пихнуть. Сказать — не спи, замерзнешь. Но пошутить так с могучим и безжалостным чародеем Шовшур не рискнул бы даже опившись араки до «веселых ног».
Он просто сдержал коня. Похлопал по шее, успокаивая.
Мржек молчал.
Молчал и Переступа.
«Чего ждут? — подумал Шовшур. — Или своему богу молятся? Он у них странный. Без имени. Зовут просто — Господь. Нехорошо. Нельзя без имени ни человеку, ни богу быть».
Аскеру захотелось сплюнуть трижды под копыта коню от сглаза. Но он сдержался, памятуя, что может быть неверно понят северянами, и кто знает, чем тогда ответит чародей?
Десяток Бичкена дал первый залп огненными стрелами. Красиво полетели они, роняя искры-светлячки. Далеко залетели за окружающий Жорнище частокол. Почти сразу из города донесся многоголосый крик. Значит, несмотря на затяжной дождь, загорелось хорошо. Теперь начнут бегать, тушить. Сдуру женщины и ребятня набегут. Воинам-порубежникам тяжелее отбиваться будет.
Видно, о том же и ротмистр Переступа подумал. Его тонкие, холеные черты исказились в злорадной гримасе.
— Ну, пан Мржек, не пора ли?
Колдун открыл глаза:
— Нет еще Гудимира. Задерживается пан реестровый чародей.
— Надо было вообще чумазых шаманов, — они говорили на грозинецком диалекте, а потому не опасались, что аскеры их поймут, — на ту сторону послать. К южным воротам. Пускай бы помаячили. Тогда и Гудимир туда же пошел бы...
