Чего только не было в закромах панов Беласцей!
Соленые грибочки в кадушках. Белые, грузди, рыжики и маслята.
Квашеная капуста в глубоких мисках — отдельно с брусникой, словно снег, орошенный кровью, отдельно со свеклой — яркая, хрустящая, сладкая.
Тертый хрен и лук, замоченный в яблочном уксусе.
Особое место занимали два обложенных колотым льдом посеребренных ведерка с черной икрой — белужьей и севрюжьей. Они доставлялись по особому заказу пана Климаша из Терновского воеводства. Ну, любил старший Беласець горелку закусить икрой, что тут поделаешь?
А кроме всяческих изысков, стол ломился от простой и здоровой деревенской пищи: вареников всяческих, пересыпанных золотисто-коричневыми ломтиками обжаренного лука; галушек, облитых сметаною; голубцов, кручеников и завиванцев; лемишек и пампушек.
Украшали застолье здоровенные — на полведра — бутыли с горелкою. Здесь ее настаивали на черной смородине, добиваясь ни с чем не сравнимого пурпурного оттенка.
О квасе и пиве даже не задумывались. Что думать, если жбаны под рукой — черпай, сколько влезет. Лишь бы не лопнул после пятой кружки.
Сам пан Климаш сидел во главе стола. Праздничный и радостный, с закрученными по-столичному усами. По правую руку от себя он устроил пана Войцека, сверкавшего седой прядью в отмытых дочиста смоляных волосах. Меченый сбрил бороду, приоделся по случаю застолья в подаренную Беласцями одежду — свежую рубаху и темно-синий жупан тонкого сукна.
Дальше вдоль длинных сторон стола уселись: справа все Беласци, а слева спутники пана Войцека.
Сперва шляхтичи воротили нос от Лексы и Бичкен-аскера, но после обвыклись. Да аранк и сам чувствовал себя неуютно — сидеть на лавке, а не на кошме, пить горелку, а не араку, закусывать непривычными яствами... Ко всему прочему, он плохо понимал лужичанскую речь. Бывший шинкарь тоже пытался отказаться от присутствия на пиру — мол, ему в людской будет приятнее и веселее. Там, по крайней мере, можно запросто поболтать без всяких церемоний и излишней чопорности. Вскоре он здорово изменил мнение о забавах шляхты. В особенности, когда Ханнуся подложила потянувшемуся за вареником Лаврину под зад крупный, хорошо просоленный груздь, а Вяслав вышвырнул в распахнутое окно сунувшего нос к его миске кота. Тогда Лекса успокоился и даже начал потихоньку прикармливать вертевшуюся тут же Струнку и темно-рыжего лобастого выжлеца Заграя.
Первую чарку выпили за здоровье гостей и за радостную встречу.
