Под стенками стоял не один, а целых два крепких, выскобленных едва ли не добела стола. По обе стороны от каждого — длинные лавки. Под стрехой висело на цепях тележное колесо с каганцами.
— Заходите, гости, присаживайтесь. Сейчас я своей старухе крикну — пускай на стол собирает.
— Спасибо, Славобор! — Пан Войцек первым прошел к окну и сел, опершись локтями о столешницу.
Остальные не заставили себя уговаривать. Голод, как говорится, не тетка.
Из двери в задней стенки пахнуло поджаренным салом, распаренной кашей, еще чем-то непонятным, но вкусным. Вышла плавно и неторопливо круглолицая баба в белом платке, завязанном узлом на затылке.
— О, Дорота! Давай сюда. Заждались тебя уже!
Только сейчас Ендрек разглядел уставленный мисками и горшками поднос в руках хозяйки.
— А я жбанчик пива пока доставлю, — усмехнулся Славобор, разглаживая бороду.
— Лучшее пиво — это горелка, — едва слышно пробурчал пан Юржик, заслужив неодобрительный взгляд Меченого. Сказал чуть громче: — Да шучу, шучу...
— П-погоди, хозяин, — окликнул шинкаря пан Войцек. — Сынкам скажи — там п-п-позади нас басурман едет на мухортом коне. Н-не стреляйте в него. Хорошо?
— Басурман? — удивился Славобор. — Откуда? Зачем тут?
— Да вот пристал, понимаешь, в Жорнище, — пояснил пан Юржик. — С той поры едет за нами.
— Не понял. Следит, что ли? Так мы его живо!
— Не следит. Он вроде как обет дал... Свой, басурманский, ясен пень, а все ж обет.
— Какой такой обет?
— Ну, служить пану Кжесиславу.
— Вона как! — расплылся в улыбке Славобор. — Ежели я что-то в степняках понимаю, пан Кжесислав фехтовальщик, каких поискать!
— С чего взял?
— Так у гаутов обычай есть...
— Аранк он... того-этого... — влез Лекса.
— А, борода, что к словам придираешься? По одной степи скачут — с чего бы у них обычаям быть разным?
— Ладно... того-этого... Я чо? Я ничо...
— Ты сказывай про обычай и... — Пан Юржик замялся, потер нос.
— ...и за пивом бежать? — ухмыльнулся Славобор. — Не переживай, пан...
— Пан Юржик, герба Бутля.
— Так вот. Не переживай, пан Юржик, без пива не останемся. А обычай... Ну, что сказать? Такое и раньше частенько бывало. Вы ж, панове, с севера?
— Ну... А что? — нахмурился Юржик.
— Да ничего. Местных баек, стало быть, не знаете. Раньше многие степняки уходили служить к бойцу, который их на саблях ли, в рукопашную ли побил, а жизнь сохранил. У них считается, вроде как заново родился, а пощадивший — отец, не хуже родного. Да что говорить? Многие, многие так Стрыпу перешли... Вспомнить, к слову, деда нашего гетмана польного...
