— Я-то тебе подскажу. А где ты возьмешь эти травки? Бери то, что растет под ногами.
За ставнем помолчали.
— Сразу ученого человек видно. Отбрил так обрил, — наконец проговорил хрипатый. — Ну, а скажем, грудной сбор. Чтоб не перхать, значится.
— Подорожник, солодка, мать-и-мачеха... Ее еще ранником, бывало, зовут. Завари кипятком, дай отстояться. Пей три раза в день. Утром, в обед и перед сном.
— Да? Ну, благодарствуй, медикус. Воспользуюсь.
— Ну, ты хитрован, добрый человек! — воскликнул пан Юржик. — Люди, знаешь, деньги платят, чтоб им средство какое от хвори прописали. А ты сразу от двух болячек выяснил и нас же у ворот держишь!
Хрипатый расхохотался в голос. Крикнул сквозь смех:
— Збышек! Злавек! Выходите! Открывайте ворота — гости у нас!
Из-за кучи сена поднялся широкоплечий парень лет пятнадцати-шестнадцати. Простое широкое лицо. Соломенные вихры и мелкие веснушки. Второй вышел из-за боковой пристройки к шинку — скорее всего, входа в погреб. Точная копия первого. Близнецы, сразу видно. У обоих в руках были взведенные и заряженные самострелы.
Первый бросил второму на руки свой самострел, подошел к воротам и, поднатужившись, снял жердь.
— Прошу, паны, заезжайте!
Пока они въезжали во двор и спешивались, на крыльце появился и хозяин шинка. Такой же светловолосый и веснушчатый, как братья, только с заметной проседью в бороде. Отличала его выправка и гордый разворот плеч, но хромал мужик сильно на левую ногу. Прямо-таки припадал при ходьбе.
— Милости прошу, панове! — Он сдержанно, с достоинством поклонился. Широко улыбнулся. — Гостям всегда рады.
При первых же звуках его голоса стало ясно, кто разговаривал с паном Бутлей через окно.
— А мне п-п-показалось, что не слишком рады, — усмехнулся пан Войцек.
— Гости гостям рознь... — Шинкарь разгладил бороду. — Меня Славобором кличут. Заходите в дом. Милости прошу.
— Э-э, Славобор... — Пан Бутля полез чесать затылок. — Мы поиздержались в дороге-то... Ты не старайся особо.
Шинкарь смерил его долгим взглядом. Коротко приказал сыновьям:
— Коней в стойло, — обратился к пану Шпаре, безошибочно распознав в нем главного: — Гость в дом, счастье в дом. На Хоровщине законов гостеприимства еще не забыли.
Лекса довольно крякнул, полностью разделяя мнение собрата по ремеслу.
Близнецы подхватили поводья коней и поспешили в конюшню.
— Не беспокойтесь, панове, седельные сумки доставят целыми и невредимыми. — Славобор сделал приглашающий жест рукой.
Шинок выглядел гораздо опрятнее «Свиной ножки» и был больше раза в два, чем брошенное заведение Лексы.
