И жаркие споры разгорелись с новой силой, затянувшись до самой полуночи. Наконец, придя к выводу, что обсудили все самое главное, все стали расходиться.
Оставшись один, Ингварь неторопливо снял с себя пояс вместе с мечом, устало прилег на небольшой, сложенный вдвое кусок войлока, постеленный на широкую доску, и попытался уснуть, однако смежить очи и погрузиться в сладостное — без забот и хлопот — забвение получилось лишь перед самым рассветом.
— Будто и не спал вовсе, — улыбнулся он Прыгунку — своему верному оруженосцу, который весь остаток ночи просидел в ногах у Ингваря, зорко охраняя княжеский покой.
Тот в ответ сочувственно посмотрел на князя и неожиданно буркнул:
— Коли ехать собрался, то и меня захвати. Чай, пригожусь.
В ответ Ингварь лишь улыбнулся мягко и покачал головой:
— Еще один богатырь былинный выискался. Ты лучше иди жеребца моего оседлай. Время не ждет.
Выйдя из шатра, ухватил горсть снега, старательно растер лицо, пытаясь прогнать остатки сна, и улыбнулся собравшимся его проводить воеводам и боярам:
— Рано на похороны собрались, други мои верные. Мстится мне, еще не одну чашу меда хмельного изопьем мы вместе с вами.
Затем неторопливо обнял каждого, начав с Вадима Даниловича и заканчивая Онуфрием, после чего, уже свесившись с лошади, весело хлопнул по плечу приунывшего Прыгунка и направился навстречу неизвестности.
Что его ждало — он не ведал, но о возможной смерти почему-то не думалось. По молодости мало кто вообще о ней задумывается, беспечно считая, что роковую чашу предстоит испить еще не скоро.
Впереди в тусклом свете пасмурного морозного утра показался шатер Константина. Ингварь посуровел лицом и тяжело вздохнул. То был не страх. Просто он помнил, как красиво тот изъяснялся, находясь у них в гостях, и знал, что не сумеет ответить тем же. Но едва он услышал голос Константина, как усилием воли сумел стряхнуть с себя неуверенность и робость. «Князю надлежит верить в себя», — припомнилось ему одно из наставлений отца, и он с гордо вскинутой головой вошел в шатер, полог которого был гостеприимно открыт услужливым воем.
Внутри неподвижно сидел человек, который убил Ингваря Игоревича, многих стрыев молодого князя и теперь, возможно уже сегодня, убьет и его самого. Человек, тяжело опираясь на плечо подоспевшего ратника, поднялся со своего места и очень дружелюбно произнес:
— Ну здрав буди, князь Ингварь.
После чего, пригласив гостя сесть, отослал слугу прочь из шатра, какое-то время внимательно разглядывал переяславского князя и, видимо оставшись доволен осмотром, неловко уселся напротив.
