Гор задумался и с некоторым неприятным удивлением понял, что не может вспомнить, сколько отцу лет.
«Все, дожили… — рассудил он. — В Англии я точно знал, что у меня есть отец, нестарый еще профессор, пусть чудак, но крепкий мужчина, полвека всего… Да, совершенно верно, три месяца назад был юбилей! Разве это возраст — пятьдесят лет? А тут, что я вижу тут? Выживший из ума старик доверяет каким-то проходимцам, рассказывая им все, что знает… Зачем? Почему? Это проклятая жара, в этой безумной стране… Это она губит его. И заодно меня…»
Гор вытер со лба холодный пот. Хотелось немедленно вспомнить, спросить у отца — и что происходит, и сколько ему лет. Увы, места им достались в разных купе, и не будить же профессора подобным вопросом!
«Я уже не помню, сколько отцу лет, чего же удивляться тому, что он не прислушивается к моим словам и советам? — Резонно заключил он. — Это жара… Ничего, все будет хорошо, только бы вернуться домой. Институт, вечеринки, холодный мартини. И отец снова станет сам собой. Только бы вернуться! Ну ничего, отца я в обиду не дам, Бетси… Бетси сама себя не даст в обиду, а деньги… Кажется, отец тратит не свои, а те, что прислал этот благодетель. Ну и ладно!»
Что и говорить, Енски-младший был очень практичным молодым человеком.
Однако уже перед самым сном, когда глаза сладко слипались, Гору вдруг пришла на ум невероятная, как вся их поездка, мысль. А что, если отец страдает… одержимостью? Какие-нибудь демоны, даймоны, колдуны наконец? Уж слишком большая разница была между тем, каким он был дома, и тем, каким стал после получения того проклятого письма… Письмо! Не в нем ли все дело?
Не успев додумать до конца эту плодотворную мысль, Гор незаметно уснул.
…Он не видел, как ткань, отгораживающую купе от прохода, отодвинула темная рука. Акаш заглянул внутрь, ухмыльнулся, внимательно посмотрел на молодого человека и удовлетворенно кивнул.
— Ваш сын благополучно спит, сагиб, — сообщил он профессору, вернувшись на место.
— Ну и замечательно… Чем больше думаю, тем больше склоняюсь к мысли, что не стоило брать его в эту поездку, — фыркнул Енски-старший. — Это не для него! Он не привык к такой работе, он и в археологические экспедиции ездил только два раза, причем в первый — еще студентом, на практику. А уж такое! Трубы Иерихонские, ну и молодежь пошла!.. Да и по большому счету археология совершенно не его призвание.
Профессор тяжело вздохнул. Несмотря на строгий запрет, Акаш ухитрился протащить в вагон бутылку местного виски «Принц Джакарты» — напитка совершенно смертоносного качества и такого же воздействия на внутренности человека. Теперь, приняв по стопочке-другой этого «эликсира», профессор впал в меланхолию и нашел, уже не впервые, в своем новоиспеченном индийском друге благодарного слушателя.
