— В таком случае я должен тебя наказать.
— Нет, нет, не надо! — От возбуждения она зажмурилась.
Он пришел в ярость, у него пропало настроение продолжать игру. Резким, грубым движением он перекинул ее через колено и задрал юбку. Голые, бесстыдно выпяченные ягодицы порозовели от первого шлепка.
Он пытался сдерживать себя, но, кажется, все же переборщил. Она задыхалась и корчилась в его руках.
— Ой, это очень больно!
Он ударил еще раз, и этот шлепок был больше похож на пощечину.
— Ты хорошо себя будешь вести, дорогая?
— Да!
— Как хорошо?
— Ой! Прекрати!
— Скажи, как ты будешь вести себя?
— Хорошо! Я буду хорошо вести себя. О, проклятие!
Он опять шлепнул ее.
— И больше не будет никаких грязных сплетен в газетах?
— Да. Перестань!
— И никаких загулов с подружками?
— Ты все портишь!
Он грубо поставил ее на колени.
— Я так не думаю.
Затем он привстал.
— Ты сукин сын! — закричала она.
Он оседлал ее.
— Верно, я сукин сын.
Она ожесточенно сопротивлялась.
Плотную, почти осязаемую тишину, сомкнувшуюся вокруг них, рассек телефонный звонок.
Резкие стоны вырывались из ее горла, тонкие пальцы скребли обивку дивана, но он не давал ей уйти.
Звонки прекратились, щелкнул автоответчик.
Она вскинула голову, издала хриплый крик и задрожала всем телом.
Говорит Вэлери Кэйлбоу. Я не могу подойти к телефону. Если вы оставите сообщение, я в скором времени перезвоню вам.
Раздался гудок.
Говорит Стью Блейк. Мисс Кэйлбоу, прошу извинить за поздний звонок, но мне необходимо сообщить вам, что заседание конгресса переносится. План вашей речи будет представлен…
Голос продолжал монотонно бубнить что-то.
Со стоном Дэн откинулся на прохладную кожу обивки. Она привалилась к нему и запустила в автоответчик скомканной блузкой.
Щелк.
Дэн распахнул холодильник, вынул бутылку молока.
Откручивая крышку, он услышал, как в кухню вошла Вэлери. Зная, что это раздражает ее, он все же поднес бутылку к губам и сделал глоток.
— Ради Бога, Дэн, возьми стакан, — сказала она занудным голосом.
Он сделал еще один глоток, поставил бутылку на место и только потом повернулся к ней. Она смыла с лица макияж и казалась усталой. Ее воздушные каштановые волосы, не сдерживаемые теперь дурацкой заколкой, падали почти до плеч, школьная форма уступила место полночной синевы пеньюару, окантованному черными кружевами.
— Где ты откопала вчерашний костюмчик?
— Одолжила удочери моей секретарши. Сказала, что собираюсь на костюмированный бал. — Она закурила, хорошо зная, что он не выносит табачного дыма.
