— Мэтью, все, что я считаю, я уже доложил, — бесстрастно ответил Эл и пустил меня поближе к монитору.
И в этот момент во мне вспыхнула надежда. Но я еще не осмеливался ни с кем ею поделиться, даже с родителями мальчика, которые, в отличие от нашего осторожного радиолога, отреагировали очень эмоционально.
— Доктор, у вас получилось! Она больше не растет! — Барбара заплакала.
— Пока ничего с уверенностью сказать нельзя, — предостерег я. — Кроме того, пока есть опухоль, есть и опасность кровоизлияния. Мы еще не вышли на свет из тоннеля. Это может оказаться всего лишь временной ремиссией. Пока что я собираюсь ввести ему вторую порцию обработанных клеток.
Теперь я был исполнен оптимизма. Осторожного, но оптимизма.
Через четыре дня новый снимок показал не просто остановку в росте опухоли, а уже ее уменьшение на целых двадцать процентов. Мне все труднее становилось скрывать свое воодушевление, особенно когда к концу второй недели лечения Джош впервые за долгое время смог сесть и поболтать ногами, свесив их с постели.
— Скажи-ка, приятель, ты в теннис играешь? — спросил я в день третьего вливания.
— Немножко, — ответил он.
— Тогда нам с тобой пора назначить дату матча.
— А когда это будет? — спросил он. Подтекст был ясен.
— Вот начнешь ходить как следует, тогда и…
— Договорились, док.
Он улыбнулся. Теперь и в его глазах была надежда.
Чудо свершилось через трое суток. Я заканчивал вечерний обход и как раз подумывал зайти к Джошу, посмотреть, как он. Я завернул за угол коридора и не поверил глазам. В дальнем его конце мой пациент шел на своих ногах в сопровождении родителей. Но его никто не поддерживал! Это было невероятно. Я был так потрясен, что бросился к мальчику.
— Как ты себя чувствуешь? — запыхался я.
— Хорошо. Знаете, доктор, а это круто!
— «Хорошо» — это слабо сказано. Он себя прекрасно чувствует. — Грег Липтон рассмеялся счастливым смехом. Никогда прежде не видел, чтобы он так открыто выражал свои эмоции.
Мы не стали церемониться и записываться на рентген заранее. Я просто попросил первую встреченную медсестру позвонить в радиологию и сообщить, что мы ведем Джоша на снимок. Когда мы пришли, нас уже ждали.
Результаты оказались сенсационными. Опухоль уменьшилась до половины своего прежнего размера и больше не давила на мозг.
Флегматичный Эл Реддинг наконец дал волю эмоциям и с жаром потряс мне руку.
— Мазел тов, Мэт! — поздравил он по-еврейски. — Какой ты молодец!
— Нет, Эл, — возразил я. — Это Джош молодец.
