Она также научила меня исполнять родительские обязанности. Очень скоро я начал наведываться в школу, где учились девочки, обсуждать с учителями их проблемы так, словно я всю жизнь только этим и занимался. (Участие Роджера в их школьной жизни ограничивалось подписью, которую он ставил в их дневниках в конце каждого семестра.) В каком-то смысле я столь многому научился, наблюдая за Эви (не говоря уже об опыте «воспитания» собственного брата), что смело ринулся исполнять обязанности, которые можно отнести к числу самых сложных в человеческой жизни.
Было такое впечатление, будто мы с Эви были вместе всегда. Она интуитивно чувствовала, как вести жизнь от первого лица множественного числа.
Среди ее любимых занятий было посещение круглосуточного супермаркета по дороге с очередного концерта. Эти походы продлевали нам удовольствие совместного времяпрепровождения.
И вот, во время одной такой ночной вылазки она затронула новую тему. Достаточно смелую, должен сказать.
Весело кинув в тележку упаковку бумажных полотенец, она ни с того ни с сего вдруг спросила:
— А тебе никогда не приходило в голову, что я еще вполне молода, чтобы завести еще одного ребенка?
— А ты хочешь? — искренне удивился я. — У тебя же уже есть двое… И притом замечательных!
— А ты разве не хотел бы, чтобы мы с тобой родили еще одного? Как плод наших совместных усилий.
Я вдруг оторвался от полки с бумажными изделиями и призадумался. Мой ребенок? Которого я сам зачну? На своем врачебном веку я так много их принял в этот мир, что прекрасно представлял себе, какую радость появление этих трехкилограммовых человечков приносит их родителям.
Терпеливо дожидаясь моего ответа, Эви как ни в чем не бывало положила в тележку пачку средств для проверки на беременность.
— Погоди! — Я вернул упаковку на полку. — Дай хоть немного подумать!
— Конечно, ради бога. Это была просто идея.
Я видел, что она разочарована. Все же мой опыт участия в деторождении — чужих детей — нельзя было назвать вовсе не омраченным никакими проблемами, и я не был уверен, что хочу нагрузить этими проблемами кого бы то ни было. Однако, коли речь шла о любимой женщине, я был готов взвесить все «за» и «против».
— Давай подождем месячишко-другой, — предложил я, чувствуя себя виноватым и одновременно испытывая облегчение от того, что мы переместились в овощной отдел.
Тем временем мы энергично превращались в полновесную семью.
Порой мне даже нравилось участвовать в «войне поколений».
