Андрейка пошевелился.
– Уходите! – замахала рукой бабушка Ульяна. – Все уходите! Теперь у него разум, как у малого ребёнка. Пускай потихоньку подрастает.
Это был счастливый вечер. Ужинали на дворе, чтобы не утомить Андрейку. Но через каждые несколько минут кто-нибудь из ребят подбегал к дому и заглядывал в оконце.
– Глядит, – докладывал он, возвращаясь.
– Рукой пошевелил!
– На бок повернулся!
– Не мешайте ему, – сердилась бабушка Ульяна. – Ногу человек сломает, и то ему покой требуется. А тут чуток головы малый не лишился.
Андрейка встал с постели через неделю после того, как пришёл в себя. Он сильно вытянулся и похудел. В голубых глазах исчезли весёлые искорки. Самое тяжёлое было то, что он не спрашивал о матери, а молча, пристально смотрел на Сашу и на стариков. Он очень подружился с Гришакой, и они подолгу шептались о чём-то, когда Саша выводил Андрейку из хаты и усаживал его на сухом, пригретом солнцем пригорке.
– Вы о чём же это, ребятки, толкуете? – спросила как-то их бабушка Ульяна и ласково провела руками по светлым головёнкам.
– Так, – уклончиво ответил Андрейка, а Гришака молча отвернулся.
На следующий день Саша выждал, когда Гришака подошёл к Андрейке, и тихонько приблизился к ним сзади. Мальчуганы, увлечённые разговором, не заметили этого.
– Придёт! – убеждённо сказал Гришака. – Мать придёт к печке. И письмо увидит.
Андрейка внимательно слушал его, обхватив колени тонкими слабыми руками.
– А про меня как узнает? – с сомнением спросил он.
– Этакий ты непонятный, – нетерпеливо проговорил Гришака и хлопнул ладошкой по земле. – Печка-то ваша где стоит? Возле нашей, как хаты стояли. Твоя к печке придёт, а моя уж там. Письмо враз найдут. Понял? И узнают. Я потому и ушёл, что письмо там. А то разве бы ушёл? Потому она придёт, а мы где?
Саша повернулся и тихо отошёл, глаза защипало, к горлу подступил комок. Не сразу смог рассказать бабушке Ульяне. Она выслушала и вздохнула.
– Не мешай им, – посоветовала. – Они друг другу скорей помогут.
В это утро дед Никита и Саша собрались в Малинку за картошкой, едва рассвело и стали видны зарубки на деревьях.
– Рысаков наших обоих заберём, – распорядился дед. – В паре им веселее.
Бабушка Ульяна насчёт Мишки не спорила, а Рыжуху отпустила неохотно:
– Ещё утопите нашу кормилицу, а я что с малышами делать буду? – говорила она.
– Не бойся, бабка, – успокаивал дед Никита. – Скотина, она человека приметливее, поди, каждый поворот лучше нашего затвердила. Зато картошки, сама понимаешь, на двух спинах привезём.
