– Дедушка, смотри, дрова напиленные и пила, и топор; в чурбане оставили. Взять надо.
– Оставили, – повторил дед, – там он, небось, и голову оставил, Сергей-то, это его топор.
Дед Никита даже не повернул головы в сторону мальчика, пока тот с трудом выбивал поленом глубоко ушедший в дерево топор.
Старик говорил и двигался, как во сне, иногда останавливался с кустом картофеля в руках, прислушиваясь и шевеля губами.
Бабушка Ульяна успевала везде: сняла с плетня бельё, мешки, с помощью Маринки подоила козу и напоила детей тёплым молоком из битого черепка.
– Вот теперь и идти можно, – сказала она и, разделив последние капли, аккуратно отряхнула широкую юбку. – Собирайся, дед. Будем живы или нет, а здесь добра ждать не приходится. Теперь у нас с тобой одна думка – как этих малых сберечь.
Дед Никита провёл рукой по глазам и покосился на ребятишек, жавшихся к бабушке.
– Как сбережём? – хмуро спросил он. – Сколь годов я там не бывал, а с такой командой как пройдём?
Бабушка Ульяна внимательно посмотрела на него.
– Вот мешок тебе, дед, на спину, – проговорила она так, точно сборы были самые обыкновенные, как в лес за ягодами. – На руки Павлика возьми. Сашок впереди пойдёт, вот и ему узел на спину. Так и пойдём.
Сборы были недолги, всех подгонял страх. Саша через грядки картофеля двинулся к дороге. Дед Никита, поправив верёвочные лямки своего мешка, шагнул за ним. Гришака вёл за руку Маринку. Позади всех мелкими шажками шла бабушка Ульяна, за её спиной и на груди, как в гнёздышках, в концах длинного связанного полотенца сидели Наталка и самый маленький – Ванюшка. За Маринкой, не отставая, бежала коза.
Саша и дед Никита уже перешли через улицу, как Гришака вдруг остановился и крепко сжал руку Маринки.
– Не пойдём! – сказал он, упрямо опустив голову.
– Почему? Почему не пойдёте? – испугалась бабушка Ульяна. Она взяла его за руку, но он с силой её выдернул и спрятал за спину.
– От печки не пойдём! – ещё настойчивее повторил Гришака. – К печке она придёт, мамка-то. А нас где ей найти? Не пойдём!
– Не пойдём, – тихонько протянула за братом Маринка и прижалась к нему.
Бабушка Ульяна отчаянно взмахнула свободной рукой:
– Троица пресвятая. Ты слышишь, Никита? Что ж это будет? И ждать нам нельзя.
Дед Никита повернулся и подошёл к мальчику.
– Не балуй, – строго сказал он. – Времени на баловство нет. Понял? С часу на час те снова придут. Остатки добирать. Из-за тебя все пропадём.
Он попробовал схватить Гришаку за шиворот, но тот ловко увернулся и отбежал, продолжая держать Маринку за руку.
