— "Не суетись", — сказала водяная змея выходящему на берег! — пошутил он вслух. Его голос был таким незначительным перед лицом назревавшей бури, что он замолчал и стал принюхиваться к следу.
Он обнаружил скалпада на лужайке. Животное паслось. Теор слышал хруст челюстей и видел волнообразное движение кустов. Над ними возвышался купол панциря. Теор зашел спереди, схватил копье двумя руками и атаковал зверя.
Тот поднял бронированную шею, вытянул ноздри и открыл пасть. Все шесть ног начали движение вперед. Под тяжестью тела вдвое большего, чем у Теора, задрожала земля.
— Кии-йя!
В последнюю секунду он изменил направление удара, нацелившись на уязвимую гортань, и, вкладывая в удар весь свой вес, вонзил копье.
Скалпад начал извиваться. Теор едва успел уклониться от его челюстей, которые отхватили бы ему руку. Зверь замотал головой, разбив в щепки торчавшее древко. Кровь залила кусты. Теор был уверен, что рана смертельна. Но наступавшая ночь была стремительней, чем буря. У него не оставалось времени. Размотав свой сверток, он взял в одну руку топор, а в другую наконечник. Он бегал вокруг взбешенного животного, пытаясь нанести удар. Зайдя сбоку, он вонзил наконечник ему в глаз. Несколько последующих ударов не достигли цели, так как пришлось быстро наклоняться, спасаясь от хищных челюстей. Оставшись только с топориком, он продолжал атаковать при любой возможности. Это было дикарское занятие. Когда ноги скалпада подкосились, Теор был измучен так же, как и его добыча. Но времени для раздумий не было. Надо было воспользоваться погодой. Свет на западе становился все призрачней. Как заправский мясник он набросился на тушу, стараясь с помощью наконечника отделить панцирь и добыть несколько фунтов мяса. Остальное можно будет оставить стервятникам. Уже было слышно хлопанье их крыльев и вой, раздававшийся из лесу.
Отодрав, наконец, панцирь, он откатил его в сторону. Без этой добычи ему бы не удалось пройти несколько миль вверх по склону вулкана. После тех гор, которые он преодолел, это была не гора, а пригорок. Но пройдя полпути, он уже шатался от истощения. Пустился дождь. Тяжелые капли хлестали по телу. Низкие тучи постоянно озарялись молниями. Попадая в кратер, дождевые капли шипели, превращаясь в пар. Вскоре клубы пара с танцующими искорками окутали Теора.
Испарения защищали его от жара, исходящего из кратера. Теор заглянул в отверстие примерно в ярд шириной и чуть не ослеп. Гул, доносившийся из глубины, был громким, как и раскаты грома. Отвергая испарения, судорога свела его жабры. Он был вынужден то и дело отступать, чтобы глотнуть воздуха. Бушевавшая внизу лава была ничем иным как водой. Ее температура была всего несколько сот градусов по Фаренгейту. Но вид, к которому относился Теор, не был приспособлен к таким условиям.
