Я еще поинтересовался у дежурной:
— Куда же подевался этот… мистер?
Дежурная лишь пожала плечами:
— Кто его знает.
— А его вещи?
— Вещей у него не было, может, в машине…
— Но… договор? Он ведь, и правда, собирался снять коттедж?
— Да будто бы собирался… Но ждал, когда переведут из Приморья деньги.
— Так он из Приморья?
— Говорят…
— Странно, — сказал я. — А документы? А путевка?
— Он обещал заплатить за все сразу… И пропал… Может, еще объявится… — предположила она, без всякого, впрочем, энтузиазма.
Не объявился.
Странная история. Но именно в день его исчезновения, вернувшись из церкви, я обнаружил, что мои рукописи, лежавшие в кабинете на столе, были уничтожены.
Я не детектив и не ищу какой-то связи между двумя этими событиями. Я лишь раздумываю и удивляюсь таким совпадениям.
Вот писали же, что в Вильнюсе во время столкновения у телецентра убили одного из военных, а оказалось, что это работник органов безопасности… Как он туда попал? Что делал во время осады? Почему он получил пулю от своих? Кто ответит…[2]
Женщины пришли из церкви, рассказывают, что были на празднике Крещения и слышали такой разговор между тремя старухами, они стояли в углу и изо всех сил кляли Наполеона, Гитлера и… Ельцина!
— Странный подбор, — заметил кто-то.
— Да, я тоже удивилась, — сказала женщина. — Но здесь много жен пенсионеров, из военных…
— Разве жены офицеров думают о Боге?
— Может быть. В отличие от своих мужей!
— Ну, у тех один Бог… Марс…
— Но Ельцин, Ельцин-то при чем?
— Для них он дьявол во плоти!
— Ну пусть лают дома… Но в церкви…
А я представил нашу мирную, по-своему патриархальную и тихую церковку в Дубулты. В прошлом году в Рождество Христово окрестили мы нашу в ту пору двухлетнюю дочку.
Детишек, к счастью, было немного. Младенцев, которые пищали, быстро укачивали, старших уговаривали, и лишь нашу девицу, которая как бы все понимала, но ничего не желала слушать, утихомирить было нельзя. Она орала на всю церковь ровно столько, сколько продолжался ритуал, не поддаваясь ни на какие уговоры, и надо отдать должное терпению священника отца Ивана, который не выказал никакого неудовольствия и все довел до конца. А в конце уже нам, родителям, он прочел замечательную проповедь об ответственности за нравст-венное воспитание ребенка… О воспитании в нем милосердия в этом очень ожесточенном мире.
Чуть позже и сама дочка стала вспоминать свое крещение уже без страха и даже с удовольствием, завидев по телевизору церковь, она тут же восклицала: «Это храм! Храм! Там дядя поп меня крестил…»
