– Все верно? – Следователь нетерпеливо поглядывал на Орловского, держа наготове ручку.
– Да, – вполне искренне признался Юрий. – Все правильно.
Он вздохнул и подписал. Все кончено…
– Во! – констатировал следователь. – Теперь, бля, порядок! Ну чего. Орловский, я написал все чин-чином: помощь следствию, искреннее раскаяние – глядишь, разберутся…
– А когда суд? – не удержался Орловский. Следователь удивленно поглядел на него и покачал головой:
– Ну ты даешь… Какой суд! У тебя же 58-11 – пойдешь в ОСО!
Ну конечно! Терапевт рассказывал ему об этом адском порядке: Особое Совещание, суд без адвоката, а часто и без подсудимого. Согласно Указу Верховного Совета декабря года от Рождества Христова 1934-го…
– Слыхал, вижу, – понял следователь. – «ОСО – две ручки, одно колесо». Ладно, авось не пропадёшь! Этим гадам – Аверху твоему и Духошину – похуже будет. Еле расколол! Ничего, признались, суки…
Новость оставила равнодушным. Да, «красный профессор» и его прихвостень попали в тот самый котел, куда толкали других. И столкнул их туда он, Юрий Орловский. Он отомстил: и за себя, и за других. И тут Юрий понял, что его враги – тоже, как и он, из «бывших». Наверно, все эти годы они изо всех сил скрывали свою связь с Троцким, старались, не жалели чужой крови… Радости от запоздалой победы не было. Бог им всем судья…
– А что будет Кацману и Иноземцеву? Следователь почесал в затылке:
– Им-то что… Получат по «червонцу». Ты лучше о себе подумай. Будут спрашивать – кайся, плачь – авось повезет. Понял?
– Понял…
Тон следователя не внушал оптимизма. Юрий почувствовал, что ему «червонцем» не отделаться. И, может быть, даже «четвертаком»…
– Твоего Орешина видел, – внезапно хмыкнул следователь. – Ну забойный старикан! У него, похоже, шарики за ролики еще лет тридцать тому заехали! Хорошо, что с ним разобрались, а то жалко б было. Все о тебе спрашивал…
– Спасибо…
Значит, получилось и это. Александра Васильевича покуда оставили в покое. Иное дело – надолго ли.
– Ну все, – подытожил следователь. – Дня три – и в ОСО. Ну чего. Орловский, нос болит?
– Нет. – Боль действительно прошла, остался лишь небольшой синяк.
– Ты не обижайся. Погорячился. Так ради дела же, бля! Потом сам спасибо скажешь! Так что записать: жалоб на следствие нет?
– Нет! – Юрий взглянул прямо в глаза своему врагу, заставив себя улыбнуться. – Ни малейших…
Следователь ошибся. Прошло три дня, затем еще три, но Орловского никуда не вызывали. Дни тянулись медленно, словно время затормозило свои бег в этих стенах. Спрашивать было не у кого: «вертухаи», естественно, ничего не знали, да и не собирались беседовать с заключенными. Люди в камере приходили, исчезали, на смену им появлялись новые, а о Юрии словно забыли. Наступало странное оцепенение, всё – даже собственная жизнь, даже Ника начинало казаться чем-то далеким, ненужным, неинтересным…
