— А нельзя поохранять меня в другом месте?
— Где?
— В моей комнате, например.
— Но ты же решила отложить все до первой брачной ночи.
И тут я очень вовремя вспомнила про кольцо. Не про то, которое было на моей руке, а про кольцо Мареги в открытой коробочке на кровати. Игнасио сразу увидит его!
Что, если мы все сначала порепетируем у тебя?
— Правда? — Он схватил мои руки и вскочил с пола. — Ты согласна?
— Я не могу допустить, чтобы мой маленький дон Рикардо сидел до утра под дверью. Он же самый хороший.
— Спасибо! — И вдруг поднял меня и закружил. — Я так счастлив!
— Игнасио! Твое плечо! Мы всех перебудим!
— Ну и пусть просыпаются! Невесту положено носить на руках. Мы же репетируем нашу свадьбу!
Нет, все это мне снится, скептически подумала я, а Игнасио ногой открыл дверь своей комнаты и осторожно опустил меня на кровать.
— Кто это так храпит за стенкой? — спросила я, немного растерявшись от слишком торжественного водворения на постель Игнасио.
— Марега. Я ему ужасно благодарен, что своим храпом он не дал мне уснуть.
Но кто же тогда миловался с Лауренсьей, подумала я, если, по словам Педро — а ему можно верить, — Билл и Хулио тоже спали? Впрочем, не все ли мне равно, когда рядом Игнасио?!
— Я ворочался, ворочался, пытался читать дневник, а потом решил покурить на балконе. И вдруг увидел тебя одну, без Педро! Я бросился за тобой и едва разыскал в этой чащобе.
Конечно же! Комната Игнасио выходит именно на эту самую рощу, сообразила я. Это другая сторона дома, ни луны, ни водопада отсюда не видно.
Но водопад давно кипел во мне или, наоборот, поглощал меня, потому что каждый поцелуй Игнасио, каждое прикосновение его губ и рук то обжигали, словно ледяные пенные брызги, то нежными струями воды текли по моему телу, волнами расходясь где-то внутри...
И таинственные джунгли, куда мы наконец ворвались, без сожаления оставив за рекой весь мир, радостно прорастали новыми побегами и ветвями. Распускались невиданные яркие цветы, лунно-серебристыми бабочками рассыпались водопадные струи, а лианы все сильнее и жарче оплетали деревья, и кроны качались, и река уносила вдаль лунную дорожку... И бабочки, и птицы, и радуга, и солнечный свет!..
— Ты плачешь? У тебя соленые щеки.
Я открыла глаза. Его губы, его нос, его глубокие глаза, его мягкая борода, его спутанные волнистые волосы...
— Да. Больше не буду. — Я прикусила губу.
— Что случилось, родная?
— Случилось... Я люблю тебя.
— Милая... — Игнасио поцеловал мои глазз, — Жаль, что я не сказал этого первым.
