— Дело в том, что я и есть тот самый Сергий Малугинский, которого вы разыскиваете. И шантажируют меня жизнью моего сына.
Ну конечно! Никакого сомнения! Кабинет-министр походил на Друза — тот же орлиный нос, тот же излом губ… Только лицо намного шире.
У Марка подогнулись ноги. Одно из кресел находилось прямо за ним, и он благополучно в него опустился. Получается все ровно наоборот. Вместо «сома» — кабинет-министр.
— То есть, вы — отец Друза?
— Именно так.
— Хм… Однако я слышал… — выразительный взгляд в сторону Андрея Константиновича, — что вы ушли в озерный город, сидите на дне и…
— Он хотел во что бы то ни стало скрыть мою тайну. Это было необходимо.
— Но тогда…
— Все очень просто, мой юный друг, — вздохнул кабинет-министр. — Преступник, заманивший в ловушку Друза, хочет, чтобы я закрыл все свои многолетние проекты, подал в отставку и покинул планету. Тогда с моего сына снимут обвинения. Но в этом случае моя политика и политика Великого князя будет дискредитирована. Все наши начинания похоронят. Меня выставят агентом Лация, что при современной костюмировке карнавала не так уж трудно, а Великий князь… возможно, ему придется пойти на союз с людьми, которых он боится и презирает.
— Ма фуа! Вы думаете о политике! А должны подумать о жизни своего сына!
— Именно о нем я думаю. Вы — единственный, кто может спасти моего Марка…
— Каким образом?
— Вы должны найти тех, кто пытается меня шантажировать. — Владимил уже не замечал, что не советует, а отдает приказы.
— Они уже выдвинули требования?
— Разумеется.
— И как… Как они вам об этом сообщили?
— Через галанет.
Корвин тяжело вздохнул. Пытаться отслеживать источник через галанет безнадежно. След наверняка мастерски запутан.
— Какое основное требование?
— Оставить в покое озерные города.
— Значит, это озерники?
— И они в том числе. А еще Николаевичи. Вы, может быть, слышали об этих родственниках Великого князя? Так вот, Николаевичи, им нужен Китеж, лишенный Звездного экспресса, Китеж в коконе изоляции. Китеж самобытный и одновременно ничтожный. Вот их безумный план, исполнению которого я всячески противодействую. Моя жена и дочь погибли от рук бомбистов. После этого меня нечем было уже зацепить. Нельзя было шантажировать… Одиночка — я был неуязвим. Но тут появляется единственный сын… Такую добычу мои враги не могли упустить.
— Как они пронюхали о вашем родстве с моим другом?
— Этого я не знаю.
— Хорошо, пусть ваши противники уверены, что вы откажетесь от всех замыслов и своего положения ради сына. Но вы можете вернуться назад, как только его освободят.
