Сначала на свидание с ним съездила мать Нины, а потом она сама. Причем Нина была убеждена, что очень просто сумеет добиться освобождения отца. Потом она почти с ужасом вспоминала свою самоуверенность и наивность, не сказать — глупость…
Москвы Нина тогда совсем не знала. После Петербурга старая столица показалась непонятным городом, хотя и она была чрезвычайно живописна. А вид Красной площади, густо засыпанной, как ковром, шелухой от семечек, ее потряс. Сперва она побывала на Лубянке в ВЧК, где выдавались пропуска на свидания с заключенными, там велели прийти через день. Но она решила не тратить времени и поехала… в Кремль.
У ворот Кремля стояли солдаты с винтовками, совсем молодые парни. Нина подошла и все повторяла:
— Пустите, товарищи, мне по очень важному делу.
— Всем по важному. А что у тебя за дело?
Тогда она впервые услыхала московское, вернее, пролетарское «ты», которое в Петрограде еще не было в ходу.
— У меня отец арестован, я из-за этого приехала!
И ее вдруг пропустили, сказали:
— Ну ладно, чего там, уж раз отец, понятно.
Нина сообразила, что надо идти в большое белое здание. Вошла туда свободно — часовые, видимо, думали, что у нее есть пропуск, — и поднялась на второй этаж. Там на площадке сидела за столиком барышня, и она спросила:
— Ваш пропуск?
— Видите ли, я прошла так, я бы хотела поговорить с товарищем Бонч-Бруевичем про моего отца: он по ошибке арестован, я нарочно приехала из Петрограда, позвольте мне подождать немного.
— Поймите, — сказала барышня, — здесь нельзя быть без пропуска, я не могу вам позволить здесь оставаться.
Так они говорили каждая свое, но вот издали по коридору послышались мерные тяжелые шаги, и медленно, в длинной шинели чуть не до пола, в краснозвездном башлыке, с оружием через плечо подошел очень высокий красный курсант.
Воцарилось молчание, дежурная барышня побледнела, и Нине тоже стало жутковато. Очень ровным официальным голосом курсант обратился к ней:
— Предъявите ваш пропуск.
Она не могла ни слова сказать, ни двинуться, и вдруг дежурная сказала:
— Пропуск у меня, товарищ, я уже взяла его.
Секунда молчания, и курсант так же медленно и четко продолжил свой караул по кремлевскому коридору.
Нина упала на ближайший стул, глядя на барышню и благодаря ее глазами. Отчетливо поняла, что та, быть может, жизнь ей спасла…
Вскоре появился высокий немолодой человек в пенсне, с бородкой — В.Д. Бонч-Бруевич, который в то время был секретарем Совета народных комиссаров. Нина так и кинулась к нему со своей просьбой. Однако « Бонч-Бруевич поспешно ушел в свой кабинет, сказав:
