Сегодня они сидели рядышком в лаборатории и повторяли гласные звуки, чтобы потом Мик произносил их перед проклятущим граммофоном.
Уроки. Винни Боллаш не давала ему ни минуты покоя, приходилось учиться по десять — двенадцать часов в день. То она заставляла его корчить рожи и высовывать язык. То записывала его на граммофон. То придумывала еще какое-нибудь идиотское упражнение. Все это было так скучно, что даже Магик не выдерживал и убегал во двор.
А Мик все сидел и сидел за рабочим столом, стараясь не обращать внимания на открытое окно, из которого был виден соседний дом. Вот уже восьмое утро кряду он просыпался в своей роскошной спальне и первым делом отправлялся на прогулку, любуясь окрестными особняками в окружении клумб и аллей. Он по-прежнему чувствовал себя чужаком в этом мире преуспевания и богатства, однако это не мешало ему вовсю наслаждаться свалившейся на него удачей.
Постукивая по столу карандашом, Мик делал вид, что глубоко задумался над заданием, хотя все это ему изрядно опостылело. Проклятые глаголы не хотели вставать на свои места, окончания слов по-прежнему ускользали прямо из-под носа, и он не знал, как с этим справиться. Нараставшее раздражение подталкивало его к какой-нибудь шалости, выходке, способной снять утомление от занятий.
Винни посмотрела, как он стучит карандашом, и Мик догадался: сейчас она заговорит. Его сердце замерло в предвкушении очередной беседы. Он обожал разговаривать с Винни, ему нравилось в ней все: мягкий ровный голос, складная плавная речь. Даже обычные слова в ее устах становились конкретными и значительными.
Вот и на этот раз она выразилась вполне определенно:
— Мистер Тремор, вы должны избавиться от этих усов. Они мешают вам войти в образ представителя высшего класса.
Слава Богу, она не видела, как он закатил глаза к потолку, потому что с умным видом уткнулась носом в свои записи. Чертова кукла! И дались ей его усы!
— Они мне нравятся, — пробормотал Мик.
Эдвина заявила в ответ, не удостоив его даже взглядом:
— Они не вписываются в ваш стиль.
— Зато они густые. Не у каждого такие бывают!
— Не каждый их захочет носить.
— Ох, ну как вам объяснить? — Он провел пальцем по верхней губе. — Просто смешно! Будто вы вправе распоряжаться моими усами! Будто это так просто: взять да и ободрать меня наголо! Довольно бесстыже с вашей стороны, вы не находите?
Она подняла на него удивленный взгляд и даже перестала на миг водить пером по бумаге.
— Бесстыже?
