— А-а-а-а! — закричал тот, стараясь оторвать от себя волшебное животное.
Конь разжал челюсти, и разбойник поспешил прочь, на ходу выкрикивая грязные ругательства.
Меннинг схватился за горло, опасаясь, что оно перерезано, но лезвие ножа, к счастью, оставило на коже лишь неглубокий порез.
— Ну что, хозяин, живой?! — поинтересовался конь, он приблизился и склонил голову.
— Жи… живой, — выдавил рыцарь, еще не пришедший в себя после чудесного спасения.
— Вот и славно, — кивнул конь, — как я их раскидал. Здорово, а?!
— Д-да, неплохо, а где ты так… где ты?..
— Где я так драться научился?! Ну, я же боевой конь. Я разве тебе не говорил, хозяин? Помнится, мы здорово повоевали в свое время с сэром Геральдом, пока он не наполнился гордыней по самое горло и не стал присваивать все наши победы себе, жалкий червяк — хвастунишка. Пришлось мне его сбросить в яму с нечистотами. То-то смеху было…
— Фуф, — Меннинг поднялся на ноги и поднял с земли меч. Разбойники вытащили у него оружие, пока он спал.
— Ну и крепкий у тебя сон, хозяин, — заметил конь, — я еще подумал, как этот тощий в сущности человек может так громко храпеть. Не иначе, как совесть у него чиста. Или он очень хорош в деле владения мечом, раз совсем не боится созвать на свой храп всех окрестных разбойников.
Поскольку в этот раз он оказался не на высоте, а конь спас ему жизнь, Альфред Меннинг решил промолчать. Не рассказывать же сейчас коню, что он и впрямь искусный фехтовальщик и если бы у него была возможность проявить себя, то он показал бы мерзавцам, на что способен потомственный дворянин…
Солнце показалось из-за холма, осветив рощу и ленту дороги, взбирающуюся на холм, яркими лучами. Начинался новый день. Меннинг сложил разбросанные вещи в седельные сумки, привесил меч к луке и забрался в седло. Он благодарно потрепал коня по уху.
— Спасибо тебе, дружище!
— А вот этого не надо! — конь раздраженно затряс головой. — Уши мои не трогай. Не люблю! Понял?
— Хорошо, не буду, — согласился всадник, — ну, поехали что ли?!
— Поехали, — откликнулся конь и сразу припустил рысью. — Когда я отдохнувший или после хорошей драки, то бегать могу сколько угодно, и без всякого принуждения. Понимаешь меня?
— Понимаю, — подтвердил Меннинг, — ты со мной по-человечески, и я с тобой по-лошадиному.
— Во, действительно, понял, — обрадовался конь, — но можно, кстати, и наоборот… Я с тобой по-лошадиному, а ты со мной по-человечески. Ага?
— Ага, — откликнулся всадник.
