— Стой! — услышал я, когда мы прошли метров двадцать.
Санитар открыл дверь слева и приказал:
— Заходите.
Я вошел и оказался в просторном кабинете с тремя большими окнами, застекленными все тем же матовым пуленепробиваемым стеклом. Справа в углу стояли диван, журнальный столик и два кресла, а напротив центрального окна за обширным рабочим столом кто-то сидел, но свет из окон мешал разглядеть лицо.
— Проходите, Денис Павлович, садитесь! — радушно предложил он, и я узнал голос оперуполномоченного Сидорова-Петрова.
Дверь за мной закрылась, но санитар не вошел, оставшись в коридоре. Я прошагал к столу, сел на стул.
Откинувшись на спинку кресла, Сидоров с улыбкой смотрел на меня.
— Я предупреждал, что скоро свидимся.
— Здав-стуй-те, — раздельно сказал я, намекая на то, что он не поздоровался.
Сидоров нисколько не смутился.
— Благодарствую за пожелание, — кивнул он. — Я-то буду здравствовать, а вот ваше здравие находится под вопросом.
Внутри у меня похолодело. Десять тысяч долларов, которые извлекли из моих карманов, приличная сумма, и теперь я понимал, что эти купюры отнюдь не с денежного дерева Страны Дураков. Кончились добрые сказки, начинаются жесткие разборки.
Сидоров повернулся лицом к дисплею компьютера, прошелся пальцами по клавиатуре.
— Ого! — с явным наигрышем удивился он — Каким же это образом вы разбогатели? Наследство получили?
Я вгляделся в его лицо и не обнаружил родинки под левым глазом. И тогда засевшая во мне тревога внезапно сменилась на трезвую рассудительность Всегда считал себя трусоватым человеком, но оказалось, что в безвыходном положении могу за себя постоять.
— А это, — не отвечая на вопрос, я потер пальцем у себя под глазом, — у вас куда подевалось?
— Родинка? — рассмеялся Сидоров. — Обычный камуфляж, один из элементарнейших способов маскировки. Восемьдесят процентов свидетелей, мельком видевших преступника с родинкой на лице, не узнают его при опознании без родинки.
Его словоохотливость мне не понравилась При первой встрече он вопросы игнорировал.
— Значит, преступника? — спросил я, прищурив глаза. — И как мне вас теперь называть? Сидоров? Петров? Или Сидоров-Петров? Или, быть может, Пидоров-Сетров?
— Я бы не стал хамить в вашем положении, — покачал он головой. — Зовите меня Евгений Викторович... — Он сделал паузу и улыбнулся. — ...Иванов. Имя, отчество и фамилия настоящие.
— Иванов?! — Сказать, что я удивился, — не то слово. — И вы хотите, чтобы я поверил?
