— Пухленькой… Как вы любезны, тетя Корнелия! Я была отвратительно жирной коровой. Согласитесь.
— Ну, не будем придираться к словам. Как бы то ни было, ты была совсем другой девушкой. Однако бог с ним, дело не в этом. Надо подумать о будущем. А не хочешь ли ты все-таки остаться в Бостоне и пойти в «Уэллсли»? — с надеждой спросила Корнелия: эта новая Билли, по ее мнению, могла бы выйти замуж за любого, кто ей понравится, и ей вовсе не обязательно идти к Кэти Гиббс, чтобы затем стать отчаянно скучающей секретаршей.
— Боже упаси, нет! Осенью мне будет двадцать, слишком поздно, чтобы снова идти в школу.
Корнелия вздохнула:
— Я даже не подумала об этой стороне дела. Но, конечно, тебе незачем уезжать из дома… Ты знаешь, как мы с твоим дядей хотим, чтобы ты осталась у нас.
— Я знаю, я глубоко тронута, тетя Корнелия. Но мне нужно уехать из Бостона, хотя бы ненадолго. Я знаю здесь всех всю свою жизнь, и у меня нет ни одного близкого друга, только вы и дядя Джордж. Отец погружен в свою работу. Он едва взглянул на меня и сказал только: «Я всегда знал, что костями ты в Майиотов», а затем вернулся к своим исследованиям. Это трудно объяснить, но, возвратившись сюда, я вновь почувствовала себя отверженной, не так, как раньше, но все равно не на месте. Французы сказали бы, что здесь я не в своей тарелке. Мне хотелось бы поехать туда, где никто не подойдет ко мне и не скажет: «Боже мой, что с тобой случилось? На сколько ты похудела? Даже не верится, толстушка Ханни Уинтроп!»
Корнелия изобразила на лице понимание. Ей приходилось слышать теперь именно эти слова в отношении Билли.
— Тетя Корнелия, вы помните, как заставили меня пообещать, что, вернувшись из Парижа, я пойду к Кэти Гиббс?
— Но, дорогая, сейчас я не требую от тебя этого. Я хочу сказать, твой выбор стал гораздо шире: столько хороших мальчиков считают тебя…
— Столько хорошеньких малышей. Мне кажется, я на десять лет старше их. Я не могу просто сидеть сложа руки, заниматься понемногу благотворительностью, жить за счет вас и дяди Джорджа и ждать, пока найдется кто-нибудь не совсем юный, кто женится на мне. Видно, вы считаете меня не пригодной ни к чему другому, если перестали об этом думать.
— Но, моя дорогая, почти все мы всегда жили так.
— О, вы хорошо знаете, что я имею в виду.
— В общем, да. Я думаю, ты права, и, как мне ни жаль с тобой расставаться, я, признаться, не могу представить тебя в Сьюинг-Серклз. — Корнелия ощутила внезапную боль утраты, но она никогда не пыталась отрицать очевидных вещей. — Итак, да здравствует Кэти Гиббс!
