— А у вас есть… м-м-м… разве у вас не существует… ну, что-то вроде табора, или как это называется?
— К сожалению, нет. Она ведь не была цыганкой. Она танцовщица. Она выступала с одной гастролирующей шоу-группой, они ездили по разным городам… У нее была пневмония, а она танцевала и никому не говорила, даже к врачу не обращалась… старалась забыть об этом, потому что не хотела лишиться своего номера, а когда уже нельзя было скрыть, то принимать антибиотики было слишком поздно… Знаете, артисты… они часто поступают так глупо… — Джиджи пыталась говорить спокойно, но из-за пережитого горя и напряжения слова словно выплескивались из нее.
— О, Джиджи! — воскликнула Билли и, обхватив ее, притянула к себе на колени. — Мне так жаль, даже не могу сказать тебе, как мне жаль. Если бы только я знала! Я ведь и понятия не имела! А если бы знала, то непременно помогла бы, ты же понимаешь, что помогла бы.
Джиджи вся напряглась и сидела очень прямо. Когда она вновь заговорила, голос ее дрожал и чувствовалось, что она изо всех сил старается сдержать себя.
— Мама была уверена, что вы ничего не знаете о нас, она говорила это. Она была очень независимая… никогда не рассчитывала на папу, даже не пробовала связаться с ним. Он уже давно нам ничего не писал.
— Сколько… сколько ей было лет?
— Тридцать пять.
«Мой возраст, — подумала Билли, — и мне столько же». Она почувствовала, как ее охватывает ярость. Да, в карьере Вито были взлеты и падения, временами он находился, как говорят продюсеры, на нулях, но ничто, ничто на свете не могло оправдать его. Забыть о своем ребенке!
— Джиджи, обещаю тебе, так больше не будет, — произнесла она, гладя девочку по волосам.
Позволив приласкать себя, Джиджи по-прежнему сидела прямо, стараясь не давать волю эмоциям. Ее мокрые волосы были накрыты полотенцем, и теперь Билли смогла рассмотреть ее лицо. Маленький прямой нос с чуть вздернутым кончиком; маленькие аккуратные ушки, заостренные, но тоже чуть-чуть; светло-коричневые четкие брови, красиво очерченные веки и большие глаза, цвет которых она затруднилась определить, потому что в комнате горела только настольная лампа. Рот девочки тоже был маленький, с более полной нижней губой. Уголки верхней губы чуть загибались кверху, и даже при том, что сейчас она была очень серьезна, возникало впечатление, что она вот-вот улыбнется. Лоб и подбородок имели милые округлые очертания, овал лица — чуть вытянут. Вся ее небольшая головка была словно тщательно вылеплена искусной рукой. А ведь она хорошенькая, решила Билли, и еще сама не знает этого, а может, просто равнодушна к себе. Сейчас, когда волосы не закрывали ее лица, Джиджи напоминала Билли молоденьких девушек с картинок двадцатых годов, чистеньких, очаровательно-элегантных и немножко проказливых.
