– Мне и без вас хватает болячек. Принесите записку от своей мамаши, тогда мы подумаем, – говорил Тартаковский.
– К Тартаковскому пойдем? – Витька улыбнулся.
– Живешь – до всего доживешь, – сказал Сашка.
Подошел Павел Баулин.
– Привет, профессора! – Павел поздоровался с нами за руку, и мы приняли это как должное. – Не знаете, зачем Переверзев вызывает?
– Заявление подать.
– А вы подавали? – Павел почему-то подозрительно оглядел нас. – Зачем заявления? – спросил он.
– Формальность, Паша, формальность, – ответил Сашка.
– Может, обойдется? – спросил Павел. Он, кажется, думал, что от нас зависит, писать или не писать ему заявление.
– Пустяки, – сказал я. – Напишешь: прошу принять меня в училище, – и все.
– Я же не прошу. Мне предложили – я согласился. Получится опять как с техникумом. Уговаривали, пока уговорили. А когда я надумал уходить, две недели допрашивали, зачем заявление подавал. Не люблю. Вы меня подождите, я скоро.
От нечего делать мы посчитали деньги. В наличии оказалось десять рублей, и я положил их в карман. На крыльцо вышел Павел, брезгливо оглядел вымазанные чернилами пальцы.
– Хомут надели. Пошли к Попандопуло.
Ничего себе. Сашкино предложение побриться мгновенно померкло. А мы-то думали и не могли ничего придумать! Я только не был уверен, сумею ли выпить так, чтобы Павел не догадался, что пью я первый раз в жизни.
– Вот это мужской разговор, – сказал Сашка. – Сначала выпьем, потом побреемся.
– Может, не стоит? – спросил Витька. Он улыбался и смотрел на меня.
– Что не стоит? Выпить? Обязательно выпьем.
– Не люблю, когда коренной пролетарий разыгрывает интеллигента. Повязку нацепил, как фраер. – Это сказал Павел.
– Баулин! Зайдите ко мне. – В окне своего кабинета стоял Алеша. По-моему, он стоял уже давно и слышал весь разговор.
– До вечера у меня к тебе никаких дел нет.
– Зайдите ко мне, товарищ Баулин! – Алеша обеими руками откинул со лба волосы. Мы знали: он дружил с Павлом, но почему-то старался скрыть эту дружбу от посторонних.
– Пошел ты на белом катере… – ответил Павел.
Он перешел мостовую. Мы пошли за ним.
– Вернитесь! – крикнул Алеша.
– Привет! – сказал Сашка.
– Пойдем с нами! – крикнул Витька и от удовольствия потер руки.
Мы никогда не позволяли себе так разговаривать с Алешей. Но теперь чувство равенства стирало между нами грани и радовало остротой новизны.
Павел шел, метя своим клешем уличную пыль. Идти с ним рядом мешали прохожие. И мы то отставали, то забегали вперед и очень жалели, что никто из знакомых мальчишек не видит нас рядом с Павлом. А Павел нес по улице свою славу так же просто, как брюки клеш и тельняшку.
