– Он все время думает о смерти?
– Да. Когда-нибудь он покончит с собой, вот увидите.
– Мне кажется, он был католиком, а католикам запрещен грех самоубийства.
– Это не остановит Пинфолда. По-настоящему он не верит в свою религию. Он притворяется, считает, что это аристократично, что это положено владетелю края.
– Он сказал телеграфисту: Личпол – единственный в мире.
– Да уж другого такого нет, и Пинфолд его владетель…
– …Полюбуйтесь, опять пьяный.
– Он ужасно выглядит.
– Просто живой труп.
– Что же он тянет при такой жизни?
– Дайте время, он и так старается. Алкоголь, наркотики. Врачу он, конечно, не покажется. Боится, что запрут в желтый дом.
– Там ему самое место.
– За бортом ему самое место.
– Неприятности для бедняги капитала.
– У него масса неприятностей из-за него на судне.
– И за собственным столом.
– Тут принимаются меры. Вы не слышали? Готовится петиция.
– Да, я подписал. По-моему, все подписали.
– Кроме, соседей по столу. Скарфилды не подпишут, и Главер не подпишет.
– Ну да, это поставило бы их в щекотливое положение.
– Грамотно составлена петиция.
– Еще бы. Генерал сочинял. Прямых обвинений нет, чтоб не притянули за клевету. Просто сказано: «Мы, нижеподписавшиеся, по причинам, которые мы готовы изложить приватно, считаем для себя, пассажиров „Калибана“, оскорбительным, что мистер Пинфолд занимает место за капитанским столом, каковой чести он скандальным образом недостоин». Все точно и ясно.
– …Капитан обязан посадить его под замок. Он имеет полное право.
– Но ведь он, в сущности говоря, еще ничего не натворил здесь, на судне.
Это беседовали два добродушных бизнесмена, в компании с ними и Скарфилдами мистер Пинфолд как-то провел полчаса.
– Ради его собственной безопасности. Ведь прошлой ночью те ребята чуть не избили его.
– Они перепили.
– Они могут опять перепить. Нам совсем некстати, если тут случится уголовное дело.
– Может, как-то упомянуть этот эпизод в нашей петиции?
– Это обсуждалось. Генералы решили, что будет лучше отложить это до беседы с капитаном. Пусть он велит им изложить свои претензии.
– Не в письменном виде.
– Именно. Они же не собираются сажать его на цепь. Просто его не будут выпускать из каюты.
– Но, заплатив за свой проезд, он, скорее всего, вправе решать, как ему жить и где столоваться.
– Но не за капитанским же столом!
– Все не так просто.
– Нет, – говорила норвежка, – я ничего не подписывала. Это английское дело. Я знаю одно, что он фашист. Я слышала, как он ругал демократию. Во времена Квислинга у нас тоже было несколько таких людей. Мы знали, как с ними надо поступать. Но в ваши английские вопросы я не вмешиваюсь.
