Она насчитала еще два на улице Намира. В недрах «Хендай-Гетца» начали ерзать. Ехали все-таки на новогоднюю трапезу, несмотря на тяжелые воспоминания и внутрисемейные конфликты.
– Клянусь тебе, Вивиан, – сказала Адель дрожащим, как всегда в последние годы, после смерти Единственной Дочери, голосом. – Я час сидела у телефона, обзвонила все фирмы в округе. Мне говорили: нет, машин нет.
– А вот и еще одно такси, – не унималась Вивиан.
– Мама, перестань, – сказала Старшая Дочь.
– Совсем пустое.
– Это после первой перевозки, – объяснила Старшая Дочь всем попутчикам. – Они высадили пассажиров, а теперь едут за вещами.
Вид у Адели был несчастный. Лица Виты она не видела, потому что сидела за рулем и должна была смотреть вперед. Но в последние месяцы глаза дяди Виты затуманились, так что трудно было понять, где у него зрачок, а где роговица.
– Вот и седьмое такси, – сказала Вивиан. – Наверняка эти люди вспомнили про такси не в последний момент, а заказали еще днем, – добавила она, словно удивляясь тому, что творится в мире.
Когда на следующий день Старшая Дочь спросила мать, почему она так изводила Адель этими такси, Вивиан изрекла:
– А ты знаешь, что Адель говорила о тебе? «Почему она только сейчас пошла в ванную? У нее был целый день, чтобы помыться. Она ведь знала, что вечером праздничный ужин, почему же не вспомнила раньше, что надо принять душ?» Я должна была смолчать? Если бы я была твоей дочерью, ты пропустила бы это мимо ушей?
– Прости, прости, – поспешно извинилась Старшая Дочь.
Следующим вечером на исходе праздника Старшая Дочь подъехала к круглосуточному магазину. За прилавком снова стояла Ошрат. Казалось, она живет здесь, между полок с товарами. У нее были влажные волосы, словно она только что из-под душа. Впрочем, может быть, это из-за геля для волос. Было очевидно, что она предпочитает магазин дому.
Старшая Дочь попросила кофе с молоком и посмотрела на миску для чаевых. Там лежали серебристые монеты по одному, два, пять и десять шекелей. Никаких монет по десять агорот или даже полшекеля. Старшая Дочь оставила пять шекелей и была довольна. Девушка за прилавком начинает копить на что-то. Она использует миску для осуществления своих планов.
Через много месяцев – кто знает, сколько их прошло, – Старшая Дочь в четыре часа утра подъехала к круглосуточному магазину. Под черной каскеткой Ошрат виднелось очень аккуратное каре. Ее уверенность в себе взлетела до небес, и она отдавала указания рабочим, раскладывающим товары перед появлением утренних клиентов.
