– Что ни говори, – с улыбкой возражал он Мэгги, – книга предназначена для людей образованных, а не для деревенских бабок или таких «сливок» провинциального общества, как ты.
Она, пропустив шпильку в свой адрес мимо ушей, обратилась ко мне:
– Он никогда ничего стоящего не опубликует, если я не буду стоять над ним со скалкой. Печатался, правда, в весьма почтенных изданиях для высоколобых – политических и философских. И даже понемногу обретал известность. Но и от таких вещей он давно отказался, говоря, что его идеи еще не выплавились и, прежде чем внушать их другим, нужно разобраться самому. К тому же он не способен вкладывать всего себя в дела такого рода. Пора, мол, ему ухватиться за такое дело, которое потребует полной самоотдачи.
Виктор уверял, что его книга – как раз такое дело.
– Да, – согласилась Мэгги, – в некотором роде, но это как черновой набросок, который постоянно стирают и начинают заново. Для твоего душевного здоровья нужно создать законченное произведение. Иначе ты свалишься мне на руки совсем больным.
Она послала ему долгий обеспокоенный взгляд.
Виктор серьезно ответил:
– Нет, Мэгги, в этой области я сам должен быть себе судьей. Сейчас я в душевном смятении, и нет смысла торопиться в печать, пока я не разберусь в себе. Что до вразумительности для обычного человека, ты всегда уверяла, что ты такая и есть, а тебе не составляет труда уследить за моей мыслью.
– Однако и я, – ответила она, – не могла уследить, пока ты не переписал ее более простым языком. А я, конечно, теперь уже не совсем обычная. Ты меня безнадежно заразил собой. Если бы не это, я бы ни словечка в написанном не поняла.
– На самом деле, – объяснил Виктор, – ты так стараешься уподобиться обыкновенному человеку, что хватаешь через край и изображаешь капризную, упрямую тупицу, что вовсе необыкновенно.
Он сопроводил свои слова любовной улыбкой, и Мэгги ответила тем же.
– На самом деле, – передразнила она, – ты воображаешь, что обычные люди похожи на твоих учеников, но это не так. Они куда глупее, а главное – не желают думать.
Виктор закрыл тему, сказав:
– Как бы то ни было, я пишу не для обычных людей. На их уровень я перехожу (более или менее) на лекциях. А пишу для себя, чтобы навести порядок в мыслях. К сожалению, мысли мои не стоят на месте. Все время появляются новые и заставляют менять все прежние.
Я захотел узнать, о чем пишет Виктор и не согласится ли показать мне рукопись. На это он ответил:
